Тренировочный день 3

Хонихоев Виталий

— Да мы просто в парке гуляли… — оправдывается Виктор: — а там Алена и Маша с какими-то монтажниками связались…

— Ха. Не умеешь ты рассказывать, товарищ Полищук, у тебя из уст самая красивая легенда станет книгой инвентаризации. Скучной, предсказуемой и с недостачей в пять лет лишения свободы. — упирает руки в бока Гоги Барамович: — слушай сюда, Батор, чего этот скромный учитель физкультуры вчера учудил. Для начала, — и он поднимает палец вверх: — не такая древняя, но уже такая легендарная легенда о том, как на обычного, понимаешь, советского педагога упало благословение Купидона!

— О, господи. — говорит

Виктор: — а мне еще побриться нужно, у меня же школа сегодня. Ученики ждут, а я в таком виде…

— Стоять! — Батор придерживает его за локоть: — что-то тут воняет. Прогнило что-то в Датском Королевстве, принц Гамлет. Стой, пусть вон Гоги Барамович расскажет, почему это ты у нас Дон Жуан и откуда тут купидон. Что-то не нравится мне это… предатель!

— Чего это я предатель? — Виктор открывает мыльницу и ставит ее на соседнюю раковину, достает помазок и мочит его кончик в текущей из единственного рабочего крана воде.

— Слушайте, помолчите, э? Я же Легенду рассказывал. — повышает голос Гоги, вешая полотенце на гвоздь, вбитый в стенку: — про то, как один очень грустный бог любви и разврата летел над нашим городским парком культуры и отдыха, понимаешь. И вот уже почти прицелился он в товарища заведующего городской библиотекой Мазурина Тимофея Зазубовича…

— Не бывает таких отчеств. — на пороге умывальной появляется Светлана, она уже одета в синюю спецовку и синюю же кепку: — а, привет Батор.

— Привет, Светка! — сияет улыбкой тот: — а давай сегодня на свидание сходим?

— Ну тебя, Батор, ты ж к каждой девушке клеишься. — отвечает девушка и переводит взгляд на Виктора: — вот ты скотина, Полищук, а? Кобель, одно слово. Я, конечно, тебя обещала с Лилькой познакомить, но чтобы такое… чтобы я после такого хоть с кем-нибудь тебя познакомила еще раз…

— Да что происходит вообще? — спрашивает Батор: — чего он натворил такого? Я тоже хочу!

— … и могущественный, но озорной Бог Любви уже почти прицелился в ответственного сотрудника городской библиотеки, между прочим — партийного! — поднимает палец Гоги Барамович: — но в этот момент какая-то птичка пролетела совсем мимо и все его драгоценные стрелы любви рассыпались из колчана вниз! И попали в руки коварного и злобного товарища Полищука, который и стал объектом обожания для целой волейбольной команды! Попали в маленькие, скрюченные, но достаточно мускулистые руки, понимаешь! И тогда поддалось его черное сердце соблазну и начал он эти стрелы… ну допустим метать. Как дротики. Или купидон лук тоже уронил: — Гоги задумывается: — сложная история, понимаешь.

— Просто втыкал, как кинжалы? — предполагает Виктор, взбив пену на кусочке мыла и теперь нанося ее на подбородок. Коварная щетина выросла на его лице меньше чем за сутки… все же высокий у этого организма тестостерон, молодость, половая зрелость, расцвет сил, все дела…

— Ээ… нет. Стрелу как кинжал не воткнешь, она достаточно гибкая должна быть. — отвечает Гоги: — ну да ладно. История об этом умалчивает. В любом случае из обычного учителя и скромного советского служащего с… ты же у нас еще комсомолец? Да, с комсомольским билетом у серда — он превратился в того, кто может заставить в себя влюбится кого угодно! И первой своей стрелой сразил сердце своей девушки! Этой, которая приходила сюда, с косичками и такими озорными, блестящими глазками, как ее там…

ну которая высокая…

— Ты про Айгулю говоришь? — Виктор осматривает лезвие опасной бритвы на предмет остроты. Править ее сейчас времени нет, и так опаздывает.

— Светка ну где ты?! — в дверях появляется Марина. Она тут же тычет пальцем в Виктора: — ага, кобель заявился! Дон Жуан и Казанова Колокамского разлива! Я думала ты порядочный, а ты еще хуже чем Холодок!

— Да чем это я хуже?! — удивляется Виктор.

— Холодок по крайней мере совесть имел и каждой девушке говорил, что она — единственная. — заявляет Марина: — а ты сразу со всеми гуляешь, вот! Кто ты после такого?

— Ээ… хороший платонический друг? — пробует почву Виктор, встав поближе к тусклому, потрескавшемуся, видавшему виды зеркалу. Изучает свою физиономию и подносит лезвие бритвы к подбородку.

— И так скромный, но коварный школьный учитель физкультуры стал повелителем сердец всех молодых девушек! Эх, сейчас бы бутылочку киндзмараули… сугуни нарезать, да с колбаской сырокопчёной и под такой тост и не выпить грех! — заканчивает свой спич Гоги Барамович и набирает воду в сложенные ладони. Опускает голову и отфыркивается как морж, брызги холодной воды летят во все стороны.

— Не смеши мои носки, Полищук. — прищуривается Светлана: — платонический друг он. Ты — кобель. Мне Лилька все рассказывает, так что я про вашу тусовку у нее на хате знаю. И что ты там со всеми был… платоническим другом. Вот такой платонический друг всей волейбольной команды.

— Как волейбольной команды? — спрашивает Батор: — в смысле — волейбольной команды? Вы чего?

— Смех смехом, но вот то, что тебя от монажников девчонки спасли — вот что действительно смешно. — хохочет Гоги, открывая кран: — Михал Борисыч так и сказал, говорит в первый раз вижу, чтобы девчонки парня защищали, да еще и толпой. Батор, если протокольными фразами, то наш с тобой товарищ вчера умудрился покорить сердца амазонок из волейбольной элиты города и области. Я сам потом протокол читал.

— Светка! Мы же опаздываем! — дергает свою подругу за рукав Марина: — потом еще успеем на него накричать, а сейчас у нас автобус уйдет, будем пешком топать!

— Я с тобой еще не закончила, Полищук! — заявляет Светлана и девушки спешно покидают умывальную комнату.

— Ох, тяжела ты шапка Мономаха… — добавляет Гоги, выпрямляясь и утирая лицо полотенцем: — с одной стороны завидно, что ты такой популярностью у девушек пользуешься, а с другой стороны… — он качает головой: — ох и непросто тебе сейчас придется, товарищ Витька. Но как говориться, любишь трахаться, люби и конфликты улаживать. И ухаживать. Тебе одних цветов на всех своих баб купить — разоришься.

— Да не было у меня ничего. — защищается Виктор: — я просто с ними посидел. Ну, выпили, поговорили, пошутили и все. Спать.

— Тогда еще хуже. — безапелляционно заявляет Гоги: — тогда ты брат, совсем дурак.

— Это еще почему? — Виктор аж замер с бритвой в руке.

— Да потому что последствия не отличаются. — отвечает Гоги Барамович: — и чего ты со своей опасной бритвой вечно? Я вот электробритву люблю, у меня «Харьков». Раз и все, даже морду мочить не нужно, потом одеколоном спрыснул и готов к труду и обороне. А ты если поторопишься или там рука дрогнет с похмелья — пол-лица себе отрежешь.