Трепетание предсердий
Шрифт:
– Я не к подруге шла.
Да какая разница, к кому. К тете, к парню, к дедушке…
– Я к вам…
Вот тут он впервые за день почему-то здорово испугался. И очень пожалел, что не пошел в стоматологи.
3. Progn
o
sis dubia 3
Она молчала всю дорогу, пока Артем тащил ее до квартиры.
Девчонка оказалась легкой. Лариса, хоть и стройная, была намного тяжелее. Наверное, потому что выше.
Она почти не сопротивлялась, только пробормотала «Зачем вы» и затихла, обвиснув мешком.
А ты зачем, зло подумал он. Но вслух процедил:
– Шею обхвати.
Тащить мешок, хоть и не очень тяжелый, с тремя точками опоры все-таки легче.
Она то ли не поняла, то ли решила поиздеваться, и обхватила за шею себя. Дурында. Где таких производят, скажите на милость?
– Меня обхвати.
Шура пискнула – вроде бы извинения принесла – и вцепилась в шею Артема тонкими холодными пальцами. Ладно, пусть так. Не очень приятно, но потерплю.
Сразу же, видимо по контрасту, вспомнились мягкие ладони Ларисы, ее теплое дыхание, нежные прикосновения…
В подъезде захлопали двери. Любознательные соседи спешили покинуть тепло жилищ, чтобы приобщиться к пикантному зрелищу. Сейчас бросятся выносить мусор, чтобы поглазеть на доктора, волокущего домой молоденькую совсем еще девчонку.
А, пропади все пропадом. Пусть глазеют, пусть радуются и злословят. Пусть завидуют.
Первым спускался Пал Сергеич. Тучный пенсионер, опирающийся на клюшку, бывший заведующий какой-то столовой. Бывший красавец, бабник и пьяница, ныне брошенный детьми вдовец.
– А, Артем, – пробасил он. – Добрый вечер. Гости у тебя, я погляжу.
– Гости, – Артем не стал спорить с очевидным. – Как ваша нога?
– Благодарствуй, твоими молитвами.
Молитвами, как же. А кто тебе, старому хрычу, курс массажа за спасибо провел? Кто в больницу на ЛФК и магнит возил?
– Не болит, значит? – уточнил Артем, отирая Пал Сергеича к перилам.
– Ну, как сказать… Конечно, еще курс магнита не помешал бы… Но, я погляжу, ты теперь на молодых специализируешься.
Сосед горестно вздохнул.
– Это сестра, – сказал Артем.
– Сестра? – изумился Пал Сергеич. – Разве у Маши были еще дети? Или она…
– Она двоюродная, – оборвал Артем, понимая, что сейчас сосед примется излагать версии появления сестры.
– Так это ж Машиного брата дочка! – радостно вклинилась в разговор старая грымза Ольга Васильевна, сварливая
– Какого брата? – спросил Пал Сергеич. – Это Васечки, что ли? Разве у него дети были?
Артем обрадовался и бодренько проскочил мимо. Пусть выясняют подробности фамильного древа Турищевых без него. Сейчас найдут побочных отпрысков, придумают им биографии. Чем не мыльная опера?
У квартиры Шура наконец отлепила пальцы от его шеи. Артем вздохнул свободно, спустил девицу с рук, открыл дверь. Спросил неожиданно:
– Откуда ты знаешь, которая квартира моя?
– Я не знаю. Вам показалось.
Может, конечно, и показалось. Может, и не знает. Но чего-то не договаривает.
Чего?
Ох, Артем, нельзя быть таким мнительным. Это снова мама.
И снова она права. Надо поменьше думать о себе, поменьше рефлексировать. Делай свое дело, и будет тебе. Неси свой крест и веруй.
Крест в виде свалившейся на голову Шуры снял покоцанные кроссовки, шапку и болотный пуховик и прошел в комнату. Остался в рваных грязных джинсах и мешковатом, под стать пуховику, темно-синем свитере в катышках и с вытянувшимся воротом. На помойке она все это нашла, что ли?
Волосы девчонки оказались туго стянуты в пучок, какой носили раньше старые бабушки. Кажется, он назывался гулька. Нет, он не ожидал увидеть ирокез или дреды. Но гулька…
Странным образом она подходила к образу девицы, к мешковатому одеянию, хотя и выглядела, конечно, анахронизмом.
– Снимай штаны, – приказал Артем.
– Так сразу?
Она не возмутилась, не закричала, не попыталась уйти, не стала изображать оскорбленную невинность. Спросила тихо и просто.
– Как ты собираешься обрабатывать ногу? В штанах, что ли? Снимай, обработаю.
На колене была содрана кожа, и кровь частично пропитала штанину.
– Сама обработаю. Я же медсестра. Дайте мне вату, бинт, перекись или что у вас там есть.
– Там у меня все есть, – многозначительно ответил Артем и облегченно выдохнул: хоть с ранами не возиться.
Он дал ей все для обработки раны, присовокупил два полотенца и один банный халат, совершенно новый, – Артем терпеть не мог банные халаты, а этот был подарком одного из благодарных пациентов – и отправил девчонку в ванную.
В трубах зашумела вода, следом пронзительно засвиристел чайник, и Артем не услышал звука открывающейся двери. Лишь краем глаза увидел, как в прихожей зажегся свет, а затем уловил запах духов. Знакомый, родной, колдовской запах, от которого в первые дни перехватывало дыхание, кружилась голова и трепетали предсердия.
Они и сейчас затрепетали в предчувствии Ларисы. Она немного задержалась в прихожей, а затем, не разуваясь, прямо в своих высоченных ботфортах прошла к нему на кухню. Встала в дверях, оперлась о косяк. Сказала тихо: