Третий берег Стикса (трилогия)

Георгиев Борис

— Мы-то им ни к чему, а вот иоланты и деньги…

— Да откуда же им знать о том, что в чемодане? Или ты думаешь, они добрались до Бугаева, вытрясли из него?..

— Нет, это вряд ли, — ответил, потупившись, Джокер. — Алтын не такой дурак, чтобы по собственному желанию сунуть голову в петлю.

— Так откуда же? — добивался Волков. — Говори!

— Ты же сам устроил на пристани кипеж, кня… Саша, то отребье, которое посягало на твою собственность, рвануло когти. Кто-то из них, надо думать, напоролся на белоглазых и выболтал, что случилось у переправы.

— И что же случилось? — спросил Волков, заметив:

«Морду отворачивает, хотел скрыть что-то, не вышло».

— Да этот же меня засветил! — ответил, собравшись с мыслями, Джокер и указал на паромщика. — Денег спросил вперёд, не поверил, с-сука, что заплачу, когда переправлюсь! Откуда у меня на кармане такие бабки? Вот и пришлось залезть в чемодан. А на пристани швали всякой подлородой — как собак нерезаных, и каждый норовит позырить, — что там у проезжего в чемоданчике? Иолантов они, положим, не видели, но бумажек-то у меня — стопками! Каждый голодранец горло готов за рубль порвать, вот один и кинулся. Дождался, пока я медведя на паром загнал и нарочно свару устроил: чего, мол, его перевозят, а нас нет? До полудня, мол, два часа ещё! Я ему: какое твоё собачье дело, подлородый хам…

— Ну да, он хам, а ты, значит, благородный, — вставил Волков.

— Благородный — не благородный, а по рождению гой. И ещё неизвестно, откуда меня похитили. А вообще-то, у кого бабки, тот и банкует, я так думаю.

— Тот, который свару с тобой у парома устроил, тоже так думает.

— Никак он уже не думает, — огрызнулся Матвей. — Вон он валяется, пристрелили в первую очередь, сразу, как повязали меня и заметили, что этот придурок с чемоданом улизнуть собирается. Тут ещё какой-то недоносок выискался, сунул рыло в чемодан и заорал, что там бабок на всех хватит. Хватит или нет они проверять не стали, а учинили свалку за мои… за твои денежки.

— Понятно, — Саша кивнул, глянул вперёд (берег близко), оглянулся (стоит машина, и рядом с нею те четверо) и понял: если переправится хоть кто-нибудь из тех, кому известно о деньгах, будет кровь. Много крови.

— Что делать? Что теперь делать? — бормотал Матвей.

— Заткнись! — прикрикнул на него Волков и спросил у паромщика, колдовавшего у открытого люка:

— Сколько тебе заплатить, чтобы не возвращал паром на тот берег?

— Заплатить ему? — окрысился Джокер. — Да его удавить мало его же кишками! Убей его!

Саша удержался от искушения проделать указанную операцию с самим Матвеем, схватился за поручень, чтоб не упасть (черепаха дёрнулась, ткнувшись в берег), и стал ждать, что скажет перевозчик. Тот заглушил двигатель, прошёл вразвалку мимо Волкова и обрушил с грохотом на берег сходни. Выпрямился, и после спокойно ответил:

— Повесят меня, если не верну паром. Не те (он указал пальцем на дальний берег), так кто-нибудь с этой стороны (он мотнул головой в сторону пустой пристани), а мёртвому деньги ни к чему. Забирайте своего медведя, если не хотите, чтоб уехал обратно.

— Да я тебя… — зашипел, направляясь к паромщику Джокер, но не дошёл. Саша ухватил его за шиворот волкодавской куртки, отвёл к водительской дверце, и проговорил сквозь зубы: «Делай, что сказано». Возвращаясь к паромщику, думал с тоской о том, что сейчас вынужден будет сделать сам.

— Сойди на берег, — сказал он вполголоса.

— Зачем? — не проявляя особого интереса, спросил флегматичный владелец черепахи.

— Не

сойдёшь, деньги будут тебе уже ни к чему.

Паромщик пожал плечами и последовал за раздражённо рычащим медведем. Волков сошёл на каменные плиты пристани последним, на ходу включая консоль, повернулся, отметил спину черепахи и её понтонное брюхо короткими жестами, дождался, пока «Афина» разберётся, где кончается настил и начинается берег, присел, примериваясь, поймал правой рукой отметку центра масс, сжал кулак и дернул рукой — вверх! влево! вниз! Черепашья туша рванулась в небо, закрыла на мгновение солнце, лениво перевернулась, скрипя и громыхая досками, показала испачканные тиной мокрые ржавые бока понтонов и рухнула с пушечным грохотом в воду. Тонк! — лопнул стальной канат, извернулся, — фс-с-с! — ударил хвостом в воду и затонул.

Стерев с лица рукавом болотную воду, капитан Волков повернулся к хозяину поверженной на спину черепахи и спросил:

— Сколько я тебе должен?

Ответа на этот простой вопрос пришлось бы дожидаться долго, поэтому он, не тратя больше слов, сходил к машине, вытащил из чемодана пачку денег и вложил в руку паромщика, причём пришлось ещё помочь тому сжать пальцы. «Рот закроет сам», — подумал Саша и спросил:

— Столько хватит?

— А? — очнулся достойный член гильдии перевозчиков, преемник античного Флегия, и стал изучать деньги так, будто видел впервые.

— Хватит или нет?

— Хва… ага! — был ответ.

— Ну и хорошо. Спасибо, что перевёз, — поблагодарил капитан, оставил паромщика и сел в машину. Чемодан, драгоценное содержимое которого Волков не собирался подвергать ревизии, отправился на заднее сиденье. Устроившись поудобнее в кресле, Саша собирался дать сигнал к отправлению, но обнаружил, что спутник его впечатлён не меньше перевозчика и тоже нуждается, чтобы кто-нибудь помог ему прийти в себя.

— Поехали, Матвей!

— Сколько ты ему дал? — спросил, прокашлявшись тот, и оглянулся.

— Свернёшь шею, вперёд смотри, — посоветовал Волков, подумав мельком: «Вот что тебя больше всего удивило-то!»

— Не знаю, сколько дал, не важно.

— Такая расточительность не доведёт до добра… — начал Джокер.

— Послушай, ты, предсказатель! Поезжай, да побыстрее, — приказал Саша, сам же не выдержал и выглянул из-за спинки сиденья, желая узнать: что поделывает оставленный у разорённой переправы паромщик? «Не превратился бы он в соляной столп», — подумал Волков, не слушая недовольное бурчание сатира. Взревел двигатель, Матвея не стало слышно, застывшая у края дороги фигура качнулась, стала уменьшаться и вскоре скрылась за поворотом дороги. «Сядьте ровно, господин эмиссар, — сказал себе Саша, — а то как бы вам тоже не свернуть шею. Что он бухтит?»

— Конечно, — бубнил Матвей, — раздавать всяким разным, на это денег не жалко, тому лимон, этому лимон. А мне «поезжай» да «побыстрее». Я, может быть, жизнью своей рисковал, спасая имущество, но на это всем наплевать, они всяким нищебродам бабки раздают без счёта. Нет чтобы…

— Матвей, я бы на твоём месте помолчал, — попросил проникновенно Саша. — А если молчать не можешь, так расскажи мне о дне дракона.

За окном скучный степной пейзаж под выцветшим небом, набегает лента дороги, над нею дрожит разогретый воздух и кажется — впереди лужи, но подъедешь ближе — сухо. Миражи.