Третий берег Стикса (трилогия)
Шрифт:
— А откуда у них, у старателей то есть, водородные аккумуляторы?
— Правда ли, нет ли, не знаю, слышал от них, шо из Дальневосточного Княжества. Месяца не прошло, — так я говорю, Иван? — как привезли мне их. Раньше понаслышке от бывшего кузнеца, земля ему пухом, знал, шо есть, мол, такие аккумуляторы водородные. От так, значит, месяца два назад, если верить старателям, случилось в Дальневосточном Княжестве странное происшествие: стали сверху валиться пузыри эти, в которых живут пузырники, знаешь, такие?..
— Знаю, — нехотя ответил Александр, про себя заметив: «Почему валиться стали, тоже знаю».
— От так, значит, падали они с большой высоты, потому никто из пузырников не выжил, и из техники, шо в пузырях была, тоже мало шо уцелело. Но аккумуляторы остались, да ещё какие-то чёрные кубы, от которых никакого проку, только шо тяжёлые. Я один взял, да так и оставил без применения. Куда его такой — капусту квасить?
«Да, квасить гравикубом капусту как-то не почётно, что ли», — подумал Саша, но перебивать кузнеца не стал. Тот рассказывал:
— Так оно и вышло с водородными аккумуляторами. Мы с Петровичем долго не думали, ионные — в резерв, водородные — в работу, и месяц уже почитай, как нарадоваться не могу: раньше как было? — пресс врубишь или варишь — всё кувырком. Лампы везде мигают, электроника чудит, даже часы мои — вот эти, шо на стене, видишь? — и те с ума сходят, забывают который час, полночь показывают. Думали мы с Петровичем, к чему бы это. Он надумал, мне стал рассказывать, но я всё равно понять не могу, шо он там навыдумывал, какой-то сосуд с водой.
— Аккумуляторы, — скучным голосом пропищал Иван Петрович, — на бочку с водой похожи, которую высоко поставили. Чем выше поставили, тем сильней внизу течёт, но важно ещё, толсты ли трубы. Если толсты, то хватает всем, если тонки…
— От опять ты понёс чепуху молоть, — перебил его кузнец. Мальчик обречённо вздохнул и стал ковырять вилкой в остатках картофеля.
— Не чепуха это, — возразил Саша, глядя на мальчика с уважением.
— Да? — оживился кузнец. — Петрович вообще головатый мужик, недавно вон шо выдумал, погоди, принесу.
Осип сходил в сени, погремел там чем-то, вернулся и сунул под нос отвалившегося от стола и опёршегося на спинку стула Волкова самодельный ручной инструмент устрашающего вида. Осмотрев его, и пощёлкав рукоятками, капитан Волков спросил:
— Клещи гидравлические?
— Ага, клещи, — согласился Осип. — Только сроду я не видал такие клещи, чтобы и ребёнок мог…
Осип вытащил из кармана четырёхгранный толстый гвоздь, принял инструмент у Волкова и без видимого усилия скусил у гвоздя шляпку.
— Видал? То-то! — похвастался Решетилов.
— Сам выдумал? — спросил Саша у юного изобретателя.
— Подсмотрел, — буркнул тот, надув губы, — когда чинили с Осипом пресс. Там такие банки толстые и тонкие. И поршни
— Ну-у-у, опять понёс, — махнул рукой кузнец и стал забавляться клещами, шинкуя один за другим гвозди мелкими кусочками, как раньше зелёный лук.
— Как река, — упрямо повторил мальчик и глянул на Волкова раскосыми карими глазами. — Когда сузится — быстрей течёт. Когда шире…
— Ни хрена себе! — сказал за спиной Волкова голос Матвея. В комнату Джокер вошёл тихо, на цыпочках, и некоторое время увлечённо наблюдал за занятием Осипа.
— Вот и я говорю, головатый мужик наш Иван Петрович, — резюмировал кузнец, сметая со стола в ладонь остатки гвоздей.
— Продай, — неожиданно предложил сатир.
— Ты в своём уме? — поперхнулся Осип. — Как же так: «продай», — ведь живой же ж он!
— Зубы эти продай, а не мальчика! — пояснил Джокер, покосился на Волкова, схватил опешившего кузнеца за локоть и утащил к окну, где они принялись многословно препираться, но Саша, которого собственно клещи интересовали меньше всего, слушать их перестал, обратился к мальчишке:
— Ты от кого-то узнал о законе Бернулли?
— Ничего я ни о каком законе знать не знаю, — огрызнулся мальчик. — Нам они ни к чему, законы княжеские, мы живём праведно.
— Ну ты же сам говорил о клещах твоих: там где узко в них, там быстрей течёт.
— Так же как в реке, понимаете? — оживился мальчик, потом снова насупился и спросил:
— А что, теперь за это князь тоже наказывает?
— Может, и наказывает, — ответил Волков, думая: «Но я бы награждал. Видите, господин эмиссар, не всё ещё потеряно. Интересно, он один такой здесь или все дети манихеев… И о чём это он: живём, говорит, праведно?»
— И всё! И ни рублём больше! — горячо торговался с кузнецом Матвей. — И слышь ещё что, Осип, столько денег, если прямо сейчас отдашь. Через неделю они мне даром не нужны.
— Не о цене речь, — слабо отбивался кузнец, сдавая позиции. — Как же я без них? От ты, жулик какой настырный. Зачем они тебе вообще?
— Не твоя забота. А не можешь без них, ещё одни себе сделаешь. Ну, говори, по рукам?
— Шо с тобой делать? — растерянно проговорил Осип, почёсывая клещами в затылке. — По рукам.
Матвей поспешно ударил ладонью в подставленную кузнецову руку, полез в карман штанов, торопливо отсчитал, шевеля губами, бумажки, расплатился и потребовал:
— Ну! Давай свои зубы.
Осип вздохнул, протянул ему гидравлические клещи, бормоча: «И всё-таки не понимаю я, зачем они тебе».
— Пригодятся, — осклабился Джокер и подмигнул Волкову. Видно было, что доволен совершённой сделкой, впрочем, и кузнец тоже обиженным не казался, щурился, ассистенту же своему так сказал, словно бы оправдываясь: