Треугольная шляпа. Пепита Хименес. Донья Перфекта. Кровь и песок.
Шрифт:
– Хороша почта!.. Нечего сказать! Как же так? Мой племянник уже две недели живет в Орбахосе и еще не получил ни одного письма… Впрочем, чего и ждать, если доставку писем поручили такому олуху! Я скажу губернатору провинции, пусть хорошенько посмотрит, что за люди работают у него в учреждениях.
Кабальюко, пожимая плечами, с полнейшим безразличием смотрел на Рея. Однажды он принес пакет.
– Слава богу! – сказала донья Перфекта племяннику.- Вот и письмо от отца. Радуйся, дружок. Немало беспокойства причинило нам молчание моего ленивого братца…
Пробежав глазами несколько строк, инженер побледнел.
– Боже, Пепе… что с тобой! – испуганно воскликнула донья Перфекта.- Отец болен?
– Это письмо не от отца,- в крайнем замешательстве ответил Пепе.
– А от кого же?
– Это – приказ из министерства общественных работ о моем отстранении от порученного мне дела.
– Что ты… не может быть!
– Настоящий приказ об отставке, составленный в самых нелестных для меня выражениях.
– Что за безобразие! – воскликнула тетка, оправляясь от крайнего изумления.
– Так унизить меня! – прошептал молодой человек.- Никогда в жизни меня так не оскорбляли.
– Ну и правительство. Это непростительно! Оскорблять тебя! Хочешь, я напишу в Мадрид? У меня хорошие связи, я смогу добиться, чтобы правительство исправило грубую ошибку и искупило свою вину перед тобой.
– Благодарю вас, сеньора, я предпочитаю обходиться без протекций,- возразил молодой человек с явным неудовольствием.
– Но ведь это несправедливость, произвол!.. Дать отставку инженеру с такими заслугами, выдающемуся ученому!.. Я не могу сдержать своего негодования.
– Я непременно узнаю,- подчеркивая каждое слово, сказал Пене,- кто это старается причинить мне неприятности…
– Вероятно, министр… чего еще можно ждать от гнусных политиканов?
– Кто-то здесь решил довести меня до отчаяния,- взволнованно продолжал молодой человек.- Министр тут ни при чем. Все мои неудачи – результат какого-то плана мести, какой-то неизвестной мне интриги, непримиримой вражды, и этот план, интрига, вражда, можете не сомневаться, дорогая тетя, гнездятся здесь, в Орбахосе.
– Ты с ума сошел! – возразила донья Перфекта с чувством некоторого сострадания.- У тебя враги в Орбахосе? Кто-то хочет отомстить тебе? Нет, ты просто сошел с ума, Пепе. Чтение всех этих книг, в которых говорится, что наши предки произошли от обезьян или попугаев, помрачило твой рассудок.
Произнося последнюю фразу, она улыбнулась и заговорила ласково, тоном дружеского упрека: г
– Сын мой, жители Орбахосы, может быть, грубые, неотесанные крестьяне, мы необразованны, не обладаем изящными манерами, не знаем правил хорошего тона, но нет никого, ты понимаешь, никого, кто был бы порядочнее и честнее нас.
– Не подумайте,- сказал Пепе,- что я обвиняю кого-нибудь из вашего дома. Я только утверждаю, что здесь, в Орбахосе, у меня есть непримиримый, жестокий враг.
– Хотелось бы мне взглянуть на этого мелодраматического злодея,- снова улыбнулась донья Перфекта.-
– Да… глубокая привязанность! – пробормотал Пепе.
– Не будь глупеньким,- продолжала сеньора, положив руку ему на плечо и заглядывая в глаза.- Твои предположения нелепы. Если у тебя и есть враг, то он в Мадриде, в этом пристанище разврата, зависти и соперничества, а не в мирном, безмятежном уголке, где царят добродетель и согласие… Без сомнения, кто-то завидует твоим успехам… Имей в виду, Пене, если ты хочешь поехать в Мадрид, чтобы выяснить причину оскорбления и потребовать объяснений у правительства, ты не должен откладывать поездку ради нас.
Пене Рей внимательно вглядывался в лицо доньи Перфекты, как будто пытался проникнуть в самые сокровенные уголки ее души.
– Так что, если тебе нужно поехать, поезжай,- удивительно спокойно повторила сеньора с самым естественным и искренним выражением лица.
– Нет, сеньора. Я не собираюсь ехать.
– По-моему, ты прав. Здесь все же спокойней, хоть тебя и одолевают всякие неприятные мысли. Бедный Пене! Только твой ум, твой незаурядный ум – причина всех несчастий. Мы, обитатели Орбахосы, счастливы, хотя мы жалкие дикари и прозябаем в невежестве. Меня огорчает, что тебе здесь не нравится. Но ведь я не виновата в том, что ты скучаешь и без всякой причины приходишь в отчаяние? Разве я не отношусь к тебе, как к сыну? Разве по тому, как я приняла тебя, ты не видишь, что в тебе – вся наша надежда? Что я еще могу сделать для тебя? Если ты после всего этого не любишь нас, пренебрегаешь нами, издеваешься над нашим благочестием и презираешь наших друзей, то разве причина тут в том, что мы плохо относимся к тебе?
Глаза доньи Перфекты увлажнились.
– Дорогая тетя,- сказал Пене, чувствуя, что от его гнева не осталось и следа,- может быть, я тоже был в чем-нибудь неправ, с тех пор как поселился у вас.
– Ну что за глупости… Не все ли равно, прав ты или не прав? В семье все должны прощать друг другу.
– Но где же Росарио? – поинтересовался молодой человек, вставая.- Неужели я и сегодня не увижу ее?
– Ей уже лучше. Но знаешь, она не пожелала спуститься.
– Тогда я поднимусь к ней.
– Что ты! Наша девочка бывает так капризна… Сегодпя она заперлась у себя в комнате и ни за что не хочет выходить.
– Как странно!
– Это скоро пройдет. Я уверена, что пройдет. Сегодня же вечером, я думаю, мы рассеем ее грусть. Соберем компанию и развеселим ее… Почему бы тебе не отправиться к сеньору дону Ино-сенсио и не пригласить его прийти к нам сегодня вечером вместе с Хасинтито?
– С Хасинтито?
– Конечно, когда у Росарио приступы меланхолии, только этот мальчик способен их рассеять…