Триумф поражения
Шрифт:
— Согласна, вряд ли, но опасность есть, — предостерегает Кристина. — Заклинило его, невооруженным глазом видно! А я ее один раз только видела, но всё почувствовала. Невозможно не почувствовать. От него просто жар идет. Это, Светуля, страсть.
— Страсть не вечна, — по-философски спокойно замечает двадцатилетняя Светлана. — А брак — вещь отрезвляющая. Тебя, надеюсь, брак с Юрием Александровичем отрезвил?
— От чего? — резко спрашивает недовольная Кристина.
— От страсти, — в голосе Светланы явственно слышится насмешка.
— Рано радуешься, дорогуша! — голос Кристины слегка дрожит от
— Будет! — так же спокойно, как и раньше, отвечает на выпад Светлана.
— Посмотрим! — сразу за последней репликой хлопает дверь, видимо, Кристина ушла.
Через пару минут уходит и Светлана. Мы с Ленкой воровато выбираемся из кабинки.
— Экшен! — выдыхает Ленка. — Откуда взялась Кристина? Вот точно — узнала, где Холодильник, и примчалась. И старика, наверное, притащила.
— Не называй его так, — морщусь я, расстраиваясь из-за Юрия Александровича.
— Не буду, — миролюбиво соглашается Ленка. — Пошли, а то группу спасения отправят на наши поиски!
— Иди, — устало прошу я подругу. — Дай мне еще пару минут.
Ленка, подозрительно посмотрев на меня, уходит. Я же, оставшись одна, замораживаю руки под очень холодной водой, потом прикладываю их к горячему лбу, шее, щекам. Холод приводит в чувство. Только что я узнала, что являюсь главным препятствием на пути к сердцу, кошельку и постели Холодильника сразу у двух женщин. И что мне делать с этим знанием?
В коридоре возле женского туалета меня ждет Матвей.
— Эй! — весело окликает он меня. — Это было мое убежище!
— Прости, что воспользовалась твоей идеей, — грустно смеюсь я.
— Да ладно! Я не жадный! — с тревогой вглядываясь в мое лицо, утверждает Матвей. — С тобой все в порядке? У тебя шея мокрая.
Матвей осторожно стирает капельку воды с моей шеи. Я замираю на мгновение, потом вздрагиваю от громкого резкого окрика за спиной:
— Убери от нее руки!
Матвей стоит лицом к Холодильнику, я спиной, но, даже не видя его лица, я кожей чувствую, как под его взглядом горит моя гипюровая спина. Матвей поднимает руки вверх, словно сдающийся в плен солдат, и, несмотря на то, что я цепляюсь за его синий пиджак в попытке остановить, он быстро уходит. Стою, не поворачиваясь, гордо глядя на кадку с пальмой. Несколько минут ничего не происходит, не выдерживаю напряжения и всё-таки оборачиваюсь. Тут же утыкаюсь взглядом в узел его галстука. Холодильник стоит близко-близко.
— Двенадцать дней, — напоминаю я хрипло.
— Уже почти одиннадцать, если перевести в часы, — тоже хрипло отвечает мне Холодильник. — Но вы меня провоцируете на срыв.
— Неправда! — возражаю я, поднимая свои глаза до его глаз. — Я просто живу жизнью молодой свободной женщины.
Он заводит свои руки за мою спину, но не прикасается, а держит их в нескольких сантиметрах от моего тела, но жар ладоней я всё равно чувствую.
— Я думал, что смогу выдержать, поэтому и вернулся, — негромко говорит Холодильник моему уху и моей шее. — Оказалось, не выдерживаю и двух дней.
— Что вам нужно от меня? — тихо спрашиваю я, опасаясь, что сейчас за нами придут все, кому не лень. И Кристина, и Светлана.
— Вас, — выдохнул Холодильник,
— Двенадцать дней, — еще раз напоминаю я, выскользнув из его рук и направляясь в зал.
Странно, но за нашим столом нет Кристины и Юрия Александровича. Я не могла перепутать ее голос ни с чьим. Светлана смотрит на меня по-детски наивно, Маргарита крайне заинтересованно, как-то по-новому, не так, как до этого, Ленка подмигивает. Матвей встает, чтобы помочь сесть за стол.
— Где же Саша? — Маргарита вопросительно приподнимает брови. — Мне показалось, что он пошел вас искать.
— Меня? В женском туалете? — иронично спрашиваю я, начав борьбу взглядов. — Мне казалось, что мальчики ходят в другую сторону.
— Вы были в женском туалете? — внезапно спрашивает меня покрасневшая Светлана.
— Была, — спокойно отвечаю я и вижу, что по моей интонации Светлана поняла: я слышала ее разговор с Кристиной.
Светлана начинает нервно комкать салфетку на коленях. Возвращается Холодильник. К столу подходит Митенька, начав рекламировать лучшие горячие блюда своего заведения. Марго, Светлана и Ленка выбирают рыбу, а я стейк прожарки медиум.
— О! Да ты кровожадная, милая! — довольно громко говорит мне Матвей, вызывая легкую рябь на лице Холодильника.
Далее ужин протекает в неспешных разговорах о спектакле, теплой майской погоде, прогнозах на будущее лето, поездке Кирилла Ивановича и Марго в Вену. Рассказ Марго о Венской опере все слушают с неподдельным вниманием. За нашим столом молчат только два человека: я и Холодильник.
Мы расстаемся на крыльце ресторана, рассаживаясь по разным машинам.
— Спасибо за прекрасный вечер! — Кирилл Иванович машет нам рукой и ведет к своему автомобилю довольную и успокоившуюся Марго. А ведь я с ней даже не разговаривала! Что же ее так успокоило?
Холодильник коротко кивает нам и уходит со Светланой к своему автомобилю.
— Странно! — разочарованно усмехается Матвей. — Даже драки не будет?
— Будет! — убежденно хихикает Ленка. — Но попозже. Через двенадцать дней.
— Куда делась Кристина? — недоумеваю я.
— Какая Кристина? — не понимает нас Матвей.
— Кристина Климова, — объясняю я. — Мы ее слышали. В туалете.
— Интересно! — задумывается Матвей. — Она искала тебя?
— Нет. Она разговаривала со Светланой, — рассказываю я. — О Холо… об Александре Юрьевиче.
— Понятно, — Матвей перестает удивляться. — Климова-старшего она получила, но, видимо, этого ей мало. Нужен и младший для комплекта.
— Всё это совершенно не важно. Меня это не касается, — устало говорю я.
— Боюсь, милая, еще как касается, — Матвей ласково гладит меня по щеке и тут же одергивает руку. — Чёрт! Забылся. Не хочется жить без правой руки. Свыкся как-то с ней.
Ленка хихикает. Я молчу. Мы отъезжаем от ресторана.
Дома наливаю в чашку один кипяток и, не снимая платья, в одних чулках, босиком спускаюсь в холл. Не сажусь в кресло, а встаю возле окна. Я понимаю, что я дура и кого я жду. Но ничего не происходит. Холл пуст. Медленно выпиваю кипяток, успокаивая мелкую дрожь, сотрясающую тело. Тепло, но я замерзла. С пустой чашкой не торопясь поднимаюсь по лестнице, вслух считая ступеньки.