Тростник под ветром
Шрифт:
— Пришло письмо?
Юмико слегка покачала головой.
— Уже два месяца, как нет писем. Жив ли он? — Эти тихие, почти шепотом произнесенные слова больно отозвались в груди Иоко. Что может сравниться с мукой женского сердца, которое ждет очередной весточки, не
зная и не имея возможности узнать, жив ли тот, кого ждут, или, может быть, давно уже умер? А эта следующая весточка — не будет ли она извещением о смерти? «Нет, права была мама, когда возражала против помолвки!» — подумала Иоко.
Она уже собралась было встать, когда Юмико, широко открыв большие блестящие глаза, спросила:
— Ты сейчас чем-нибудь занята?
— Да, немножко.
— Ну, хорошо... А потом, когда освободишься,
Иоко кивнула в знак согласия и прошла в свою комнату. Это была тихая прохладная комната в японском стиле, выходившая окнами к ограде из кипарисов. Когда в комнате зажигался свет, из мрака выступала яркая зелень растущих в саду бананов.
Иоко присела к столу и достала письмо Хиросэ. «Что я делаю?..» Она испытывала смятение, похожее на чувства человека, готового совершить предательство. Нет, это не измена! Он безусловно пишет о Тайскэ. А иначе зачем бы он вообще стал писать ей? Во всяком случае, она прочтет и узнает. Если там написана какая-нибудь нелепость, у нее будут все основания отвергнуть это послание. И потом... ведь он не может даже ходить. Чтобы избегнуть встречи с ним, достаточно одной ее воли.
Иоко еще раз перечитала подпись: «3-е хирургическое отделение, палата № 8, фельдфебель Дзюдзиро Хиросэ». Этот человек — убийца Тайскэ. Этот человек — причина ее несчастья, ее одиночества.
Но допустим, он оказался гуманным, снисходительным начальником и Тайскэ остался бы здоров. Тогда его отправили бы на фронт и там, возможно, убили бы в бою... Его труп, всеми брошенный, валялся бы в поле, его растерзали бы дикие звери... «Солдаты, умирающие на родине, в госпитале, могут считаться счастливцами...» — сказал Хиросэ. Вспомнив эти слова, Иоко почувствовала растерянность. Чем больше она размышляла, тем непонятнее и запутаннее становились ее мысли.
Она достала старинные маленькие ножницы, украшенные чеканным узором, и тихонько вскрыла конверт. Что ее ждет? Иоко не знает, что сулит ей завтрашний день. Ее ждет неизвестность, так же как и всю Японию, брошенную в водоворот войны. В настроении, близком к отчаянию, с таким чувством, словно она проваливается в грязное болото безнравственности и измены, Иоко развернула письмо.
«Привет! Вот уже несколько дней, как я не видел вас, но знаю, что вы здоровы и по-прежнему продолжаете неустанно трудиться. А я, увы, оплакиваю свое бесполезное существование,— ведь несмотря на то, что война разгорается и бои в районе Соломоновых островов с каждым днем становятся все ожесточеннее, я, к несчастью, прикован к постели.
Благодарю вас за прекрасные цветы, которые вы прислали мне сегодня утром. Ласковое сердце ваше поняло мою тоску, тоску человека, лишенного возможности передвигаться. Вы прислали мне с этими цветами живую прелесть и аромат осени, доставив мне глубокую радость. Уповая на эту вашу доброту, я хочу в коротких словах рассказать вам о себе — ведь мне не с кем поговорить, я совсем одинок. Если вы выслушаете меня, это будет для меня высшим счастьем.
Еще ребенком я потерял старшего брата, а вскоре лишился и матери. Я вырос под равнодушным присмотром мачехи, бывшей гейши, и едва успел окончить университет, как был призван на военную службу. После окончания срочной службы вскоре был мобилизован вторично и вплоть до настоящего времени долгие годы вел безрадостную жизнь в армии. Мой отец руководит большой типографией в районе Сиба. Он довольно богатый человек, но в последнее время тяжело болен и говорит, что хотел бы передать дело мне и удалиться на покой, уехать на родину. Однако, поскольку я в настоящее время нахожусь на излечении в госпитале, то навряд ли сумею в ближайшее время заменить отца и вернуться к активной деятельности.
Вспоминаю минувшие годы — мы воевали то в Китае, то в южных странах, нигде не задерживаясь подолгу;
Вот почему все эти месяцы в госпитале тянулись для меня ужасно безрадостно и тоскливо. Но с тех пор как я нежданно-негаданно встретил вас во дворе Военно-медицинской академии, я тотчас же попал во власть ваших чар и ни на минуту не могу забыть вас. От природы я человек неотесанный, грубый и ума не приложу, как мне быть дальше. Прошу вас, поймите меня! Вы знаете, что, сражаясь за империю, я стал инвалидом, и даже после выздоровления останусь хромым. Поэтому я, очевидно, не смею думать о такой прекрасной и совершенной женщине, как вы. Но что пользы понапрасну сетовать сейчас на свое несчастье?.. Как я слышал, вас тоже не пощадила война — вы потеряли супруга-воина. Я глубоко сочувствую вашему горю. Товарищи по несчастью без слов понимают друг друга — так, кажется, принято говорить. Мы с вами оба несчастны. Вот почему мне хотелось бы, насколько это окажется в моих силах, стать поддержкой для вас. Мне хотелось бы также, чтобы в свободное время вы навещали меня. Да, я грубый, простой человек, но кровь, горячо бурлящая в моих жилах, стремится лишь к вам одной. Я проклинаю свою злополучную ногу, которая привязывает меня к больничной койке...
Слово мужчины подобно железу. И если я решился на признание, то в полной мере несу ответственность за сказанные мною слова. Если вы благосклонно примете это признание, я клянусь вам любить вас неизменно до самой смерти. Но если как вдова воина, погибшего за империю, вы решили вечно хранить верность умершему супругу, мне останется только проклинать свою горькую участь. Тогда я буду несчастен безмерно. Помните стихотворение из «Собрания стихов ста поэтов»:
Когда мы встретились с тобою, И чувства я свои сравнил, Я понял —
Раньше, в дни былые, Я никогда так не любил...
Перевод А. Глускиной.
Это стихотворение хорошо передает то, что я сейчас чувствую. Чем больше я гляжу на стоящие у моего изголовья цветы, чем больше наслаждаюсь их яркими красками и дивным ароматом, тем сильнее напоминают они мне ваш прекрасный облик. Все думы мои о вас, и я ничего не могу с этим поделать.
Когда вы получите это письмо, прошу вас, приходите, приходите непременно! Хоть на минутку, хоть на мгновенье! Я мечтаю лишь об одном — о вашем участии, и в надежде ожидаю вашего ответа!
Любящий вас солдат империи».
«Моя победа!» — подумала Иоко, закончив чтение. На душе у нее было спокойно, голова работала ясно. Да, над этим человеком она способна одержать верх. У него нет никакой последовательности, никакой логики в мыслях. В своем письме он пишет только о себе, о своих желаниях и требованиях. Какая самоуверенность! Ну нет, такой он ей не страшен. И если она решит отомстить, то безусловно сумеет осуществить задуманное.
Отомстить... При этой мысли сердце Иоко забилось сильнее. Она воспользуется его чувством к ней и вдоволь потешится над ним, заставит заплатить дорогой ценой за совершенное преступление. А может быть, если представится случай, затянет его в такую пропасть, что вся его дальнейшая жизнь будет исковеркана. И в довершение всего объявит, что она — жена Тайскэ Асидзава, заставит его воочию убедиться, как страшна может быть женская месть.