Туманы Авелина. Колыбель Ньютона
Шрифт:
— Останешься у нас, — Джиллиан перешла на деловой тон, стала жёсткой, — мы обо всём поговорим. Завтра Дэвида... завтра он будет дома и к Лине не вернётся. Она сказала, что не сможет при этом присутствовать, простится с ним сегодня вечером.
В ту ночь они так и не уснули. Говорили обо всём, хотя Джилли постоянно возвращалась к рассказам о своих животных.
— У меня здесь даже поросёнок есть, представляешь?
— На Рождество откармливаешь?
— Какое Рождество, с ума сошла? Он же друг!
Бесконечные истории Джилл были забавными, Мика забывалась, смеялась,
— Так ты здесь давно живёшь?
— Странный вопрос. Всю жизнь. — Джилли потянулась и зевнула. Часам к пяти утра её стало смаривать.
— Как, совсем одна?
Джилли пробормотала что-то вроде: «Ой, какая ты глупышка, тут прислуга днём...», а у Мики вдруг засосало под ложечкой. Ей показалось, или Джилли действительно оказалась запертой в огромном доме на Варровом острове почти в полной изоляции?
...Резкая трель мобильника вывела Мику из глубокой задумчивости. Она провела ладонью по лицу, словно хотела снять паутинку воспоминаний, потом вздохнула и потянулась к телефону. Обнаружив уже ожидаемое, но от этого не менее волнующее сообщение от Альберта, улыбнулась. Прочла, но отвечать не стала, хотя и хотелось. Не то чтобы Мика приветствовала все эти милейшие игры на нервах поклонников, — напротив, была чужда кокетства, — однако быстрого сближения с Альбертом она опасалась. Возникшее между ними притяжение крепло день ото дня. Он слишком ей нравился, видеть в нём только друга становилось всё сложнее. Мика хорошо знала себя. Стоит только ослабить самоконтроль и пойти на поводу чувства, как она снова станет уязвимой. Последний раз подобное безрассудство дорого ей обошлось.
...Дэвид. Мика и сейчас помнила, как у неё перехватило дыхание, когда она увидела его в холле больницы — сидящего в кресле-каталке, закутанного в плед, исхудавшего до костей. С каждым шагом санитара, катящего коляску, расстояние между ними и Дэвидом сокращалось, и становилась очевидной горькая правда, вчера озвученная Джилли: надежды действительно не осталось. Дэвид выглядел измученным и обессиленным, а ведь она помнила его молодым, энергичным мужчиной с военной выправкой, крепкими мышцами и белозубой улыбкой. Она... слишком хорошо его помнила. Контраст был разительным — без всяких метафор. Мика почувствовала, что подступают слёзы. Встряхнула волосами, пытаясь скрыть, насколько шокирована.
Джилли и сама едва сдерживалась. Мика чувствовала, как подруга дрожит и прижимается к ней, неосознанно ища опору и поддержку. Она молча обняла Джилли, но та вывернулась из-под руки и почти побежала навстречу Дэвиду. Обняла брата, прижалась, замерла на несколько секунд — осторожно, стараясь не причинить тому лишней боли. Потом, шепнув ему что-то на ухо и указав ладонью на Мику, перебросилась парой слов с санитаром, взялась за ручки коляски и покатила дальше. Мика заметила, что Дэвид сел ровнее. Попытался улыбнуться, но получился скорее оскал. А когда наконец заговорил, Мике понадобилось всё мужество, чтобы не разрыдаться.
— О, ты опоздала... — каждый вздох давался Дэвиду
— Здорово, ага, — заметила Джилли мрачно. — Как в старые добрые времена, все напились и пели песни. Хорошо, что Лина была поблизости, а то и потрахушки бы устроили.
— Думаешь, мне подыхать скоро, а я всё ищу повод, чтобы нализаться? Ну да, последний шанс, так сказать. Свою собственную смерть я точно не переживу.
Дэвид с трудом подавлял кашель, глаза его лихорадочно блестели. Мика видела, чего ему стоит эта деланная бодрость. Это явно понимала и Джилли, но обе они, не сговариваясь, поддерживали игру Дэвида.
— Проводы были такие, что все мертвецы, наверное, обзавидовались.А Саймон-то, Саймон так надрался вчера! — короткий смешок спровоцировал приступ сухого кашля. — Я таким его видел только, когда... молодыми устраивали гулянки и с девчонками вдрызг напивались... Так он потом валялся в отрубе всю оставшуюся вечеринку...
Джилли столкнулась с Микой взглядом. Потом похлопала брата по плечу и пожала протянутую ей руку:
— Ладно, дома расскажешь Мике во всех подробностях, как вы вчера куролесили. Такси вот-вот приедет.
Мика присела рядом с коляской и обняла почти невесомое тело. Прошептала на ухо:
— Я рада тебя видеть...
И поймала на себе насмешливый уэллсовский взгляд: «Таким?»
«И таким тоже», — также взглядом ответила Мика. Истончившиеся губы Дэвида искривила мимолётная ироничная ухмылка, следом за которой на лицо его набежала тень. Он откинулся на спинку кресла и вяло шевельнул рукой — то ли не имея желания продолжать разговор, то ли отмахиваясь от немых сожалений. Джиллиан истолковала его жест по-своему и подтолкнула коляску к выходу.
В такси Дэвид сполз по спинке заднего сиденья (Мика подумала, что так он пытается облегчить боль) и почти всю дорогу молчал, односложно отвечая на робкие вопросы девушек.
Когда Мике показалось, что Дэвид задремал, она, не решаясь разговором потревожить его хрупкий покой, покосилась на подругу — и замерла от увиденного. Джилли — бледная, отрешённая — поднесла к лицу ладонь Дэвида и и прижалась — всего на секунду, но с таким отчаянием, что у Мики заболело в груди. Глаза защипало от непрошенных слёз, и она перевела взгляд в боковое окно, словно городские виды могли хоть как-то отвлечь. Когда она в следующий раз решилась взглянуть на подругу, та сидела, выпрямив спину, и незряче смотрела прямо перед собой на бегущую навстречу машине дорогу. Мика протянула руку, накрыла её ладонь и сжала, немым знаком сопричастия давая понять, что она рядом.
«Поговори с ним», — шепнула ей Джилли, когда они вошли в дом. Оставив в гостиной Мику и Дэвида, вышла, сославшись на предстоящую консультацию с врачом, и закрыла за собой двери.
Разговор не затянулся. Мика видела, как тяжело Дэвиду давалось каждое слово, его речь то и дело прерывалась кашлем, но он сказал всё, что хотел сказать, и она его услышала. Обнялись на прощание, потом Мика пожала его холодные сухие ладони и вышла — поспешнее, чем хотелось бы, поскольку горло сжало спазмом.