Туманы Авелина. Колыбель Ньютона
Шрифт:
Мика попыталась сменить тему:
— Вы воевали, Альберт?
Он кивнул:
— Не на стороне Федерации, конечно же. Я защищал свою землю. Но вы, Мика, во время войны, вероятно, были ещё очень молоды.
— Я жила в небольшом городке почти у самой границы. Опасные горные тропки в той местности были практически непроходимы для военных частей, все боевые действия нас почти не коснулись. Можно сказать, что сама война нас не коснулась. В городе были и те, кто поддерживал идею независимости, и те, кто предпочел, чтобы Аппайи оставались в составе Федерации, и те, кого устраивал любой
— Город пацифистов?
— Что-то в этом роде. Там были в основном пожилые люди. Жизнь в тех местах в престарелом возрасте требует политической терпимости к соседу, если ты хочешь без проблем пережить зиму.
— Но вы — аппийка, Мика, вы не можете оставаться равнодушной к тем несправедливостям, которые выпали на долю нашего народа. И всё же, вы не остались в своих горах, перебрались в столицу, воспользовались всеми возможностями, которые предоставил вам большой и богатый город, столица...
— Как и вы, Альберт. Странный у нас получается разговор — вы меня упрекаете?
— Меня здесь держит моя работа, моё дело. Как только решу, что моя миссия в Оресте закончена, я вернусь домой. И нет, я вас не упрекаю, дорогая моя, я всего лишь хочу вас лучше понять.
— Знаете что, давайте прекратим этот разговор. Какой-то он слишком мрачный получается для пятничного вечера. Здесь правила хорошего тона диктуют ограничиваться беседами о погоде, музыке и искусстве.
— В городе чиновников и бюрократов, в даунтауне которого невозможно пройти во время ланча, чтобы не наткнуться хотя бы на одного члена парламента или сенатора, рассуждать о политике считается дурным тоном?
— Только что это был легкомысленный город.
— Это легкомысленный правительственный город.
— Да вы меня просто дразните! — Мика всё ещё улыбалась, но что-то изменилось во взгляде.
Нет, не будет он продолжать этот разговор. Что рассказать? Как ему надоела вся эта свора в синих костюмах, с раздутым самомнением наперевес, которые так и норовят вцепиться в горло ближнему? Даже секретари, и те не упускали подходящей возможности покичиться собственным статусом. Чем важнее был министр, сенатор или член парламента, тем высокомернее вёл себя его клерк. Но всё это, понятно, закулисные игры. А на показ – сердечность, постоянные посиделки с вином и сыром. Апофеоз карьеры — прибиться к нужному человеку и всегда говорить то, что этот нужный человек хочет услышать.
Альберт провёл пальцами по переносице и выдохнул:
— Хорошо, Мика, я вижу, что вы начинаете сердиться. Что на четвёртом свидании требуют приличия от хорошо воспитанного северянина? Говорить о погоде? И как вы находите сегодняшнюю погоду?
Пообедав, они немного погуляли по улицам, — ровно столько, сколько позволял вечерний осенний ветер, — и Альберт отвёз свою спутницу домой. Вышел из машины. Они оба поднялись на несколько ступенек к дверям. Пожав руку женщины, Альберт склонился, намереваясь поцеловать в губы, но Мика отстранилась и, словно смутившись, с лукавой улыбкой подставила щёку.
Не хочет торопиться? Или он её отпугнул? Не надо было заводить тот разговор, но Альберт всё-таки был доволен, что не перевёл разговор в более мрачное русло. Не стал вспоминать
Досье. Имя, возраст, образование. Фотография. Сначала Альберт не понял, чего от него хотел сенатор. Барроса же был явно не в настроении: расхаживал из угла в угол с хмурым видом и то и дело дёргал узел галстука, словно хотел его ослабить.
— Ты знаешь, кто это такой? — спросил Барроса и, не дожидаясь ответа, поспешил просветить своего консультанта: — Валеран Стюарт, племянник Пола Стюарта. Ходят слухи, что он возглавит Консервативную Партию в мае.
— Какой странный выбор, — удивился Альберт. — Мне кажется, консерваторы на грани отчаянья. Последнее их поражение было настолько сокрушительным, что они уже не знают, что ещё выдумать. Жалкая дюжина мест в парламенте... И теперь они пытаются привлечь к себе внимание, выдвигая кандидатуру малоизвестного человека, пусть он даже трижды родной сын бывшего премьера?
— Э, я совсем не уверен, что это не серьёзная угроза. Консерваторы традиционно хорошие хозяйственники, которые создают финансово ответственное правительство. Они занимают очень жесткую политику по отношению к Аппайям? Но мы-то знаем, что подавляющему проценту населения за пределами Аппай на это откровенно наплевать.
Лаккара попытался вспомнить, откуда ему знакомо лицо, смотревшее с фотографии. Пересекались на каком-нибудь приёме?
— Кажется, мы встречались раньше. Вот только не помню где. — Альберт пробежался глазами по первой странице. — Экономист? Поэтому ты сейчас вспомнил, что консерваторы — хорошие хозяйственники? Образование впечатляет. Но всё равно, мне кажется, шансы у него ничтожные. А, вспомнил! — Лаккара хлопнул себя по лбу. — На обеде в честь нового Верховного комиссара — Рона Мерсера.
— Тебе повезло больше, чем мне, я его в глаза не видел. И как впечатления?
Они едва тогда перебросились парой слов. Стюарт подошёл поздравить Мерсера с назначением. Было видно, что эти двое в приятельских отношениях. Впечатления? Да никаких впечатлений.
— Не знаю, что и сказать, Том. Приятен в общении. Был с женой или подругой. Красивая...
— Мы говорим о северянине из влиятельной семьи. Ясчитаю, его шансы не следует недооценивать. Именно поэтому и позвал тебя сегодня. Я хочу, чтобы ты этим занялся. Стюарт не должен и на пушечный выстрел к власти подойти. Ей-богу, нам его дядюшки с лихвой хватило, до сих пор расхлебать не можем.
— Это всего лишь слухи, — Альберт не разделял тревог Барросы. — Я бы не стал так волноваться: вряд ли у него есть хоть какой-то шанс.
И осёкся. Невольно вспомнил послание Лео. Альберт рассказал сенатору всё в подробностях неделю назад. Тогда Барроса слушал вполуха, но сейчас, казалось, пытался сообразить, как можно использовать информацию против нового кандидата.
— Ты уверял меня, что в смерти Дробински было что-то нечисто, — сказал он, останавливаясь перед Лаккарой и сверля собеседника пытливым взглядом. — Возможно ли допустить, что его расследование могло нанести ещё больший урон репутации консерваторов?