Творец счастья

Alexianna

— Миша, мне Константин Сергеевич позвонил, сказал, что вы тут будете «в дрова», так я приехал. Отвезу Кирилла домой, — спокойно говорит мне.

— Герыч, н-не д-домой, на Г-город-децкую меня в-вези, — командует Кирилл, повисая на плечах Герасима.

— Да куда ты в таком виде-то? Кирилл Иванович! Нельзя к девушке в виде дров! — не соглашается тот.

— М-можно, Г-герыч… — не унимается мой друг.

— Наверное, л-лучше к К-кате, дейст-твительно, — соглашаюсь я. — Она х-хоть подлечит его ас-спирином, ик… если что.

— А

ты, Миш? — беспокоится Герасим, удобнее набрасывая на себя тело Кирилла.

Глотнув минералки прямо из горлышка, я вытираю мокрый подбородок и говорю:

— А я тут останусь. Надо же япошек завтра, ик… подлечить — сауна, бассейн… Прослежу, чтобы все окей…

Герасим кивает и утаскивает моего пьяного «в дрова» друга на выход.

Глава 22

Кирилл

Просыпаюсь от невыносимой пульсирующей боли в голове. Пытаясь открыть глаза, слышу свой полустон-полурык, как только свет бьет в зрительный нерв, боль сразу усиливается, и я зажмуриваюсь, обхватывая голову руками. Сётю, вот же хрень какая! Когда принимал вызов японского босса, знал ведь, что на утро будет хреново, но чтоб аж прям так!

Последнее, что помню перед тем, как отрубиться, это испуганное лицо Кати и ее вопрос: «Он хоть жив?»

Жив я. Жив… Но лучше бы умер вчера…

Катя! Епть! Я ж у нее. Меня же Герасим к ней привез! Подскакиваю и оглядываюсь, тут же боль с новой силой бьет наковальней по темечку, но я, не обращая на нее внимания, расплываюсь в улыбке, потому что вижу золотистые кудряшки, разметавшиеся по подушке, а на лице моей Конфетки сладкое умиротворение. У-у-ф-ф… Все хорошо. Я ничего плохого вчера не сотворил, просто вырубился. А она не скандалила и не выгнала меня. Слава Небесам!

Перевожу взгляд на себя. Меня кто-то раздел до трусов. Отлично, значит не надо ползать по полу в поисках белья. Сейчас надо лишь доползти до кухни и добыть воды, потому что сушняк жжет горло и, кажется, все внутренности тоже.

Тело слушается с трудом, но я кое-как все-таки сползаю с кровати и ковыляю в кухню. Присасываюсь прямо к крану и жадно глотаю холодную воду, обливаясь и закашливаясь. Слышу сзади топот босых ног.

— Кирилл, ты как? — взволнованный голос Кати.

— М-м… норма-ик-но… — отвечаю слабым голосом и засовываю голову под кран.

— Не надо в холодную воду. Я сейчас найду какой-нибудь аспирин, — хлопочет она и начинает шебуршать в шуфлядках кухонных шкафчиков. — Вот, зараза, нет ничего. Только анальгин просроченный на два года. Ща я Варе позвоню, она принесет лекарства, у нее точно есть…

— Не надо звонить, ик… время — шесть утра, люди еще спят, Кать, — хриплю я и обессиленно плюхаюсь на стул.

— Точно, — Катя застывает на минуту, глядя на меня, потом бросается в комнату. Уже оттуда слышу ее голос. — Я сейчас в аптеку круглосуточную сбегаю. Она в соседнем доме. Куплю тебе шипучий аспирин, а ты пока что в ванне полежи,

только не в холодной воде.

Я чувствую, что таки да, надо в воду. И она права, надо в горячую воду. Помню, читал где-то, что давление надо поднять, когда бошка с бодуна раскалывается. Сосуды расширить надо и станет легче.

Шатаясь, ковыляю в ванную. Катя, уже одетая, подбегает ко мне.

— Держись, я скоро, — обещает моя спасительница, чмокает меня в щеку и убегает.

Я набираю в ванну горячей воды и окунаюсь, почти с головой. Да, так вроде лучше. Только опять сушит. Но головная боль постепенно отпускает. Хорошо… Все будет хорошо… Я ж здоровый мужик, что мне там какой-то бодун, мля…

Не знаю, как долго валяюсь в ванне. Голова все еще болит, но уже не так сильно, как раньше. Даже начинаю чувствовать запах цветочного мыла, которым намыливаюсь с ног до головы. Еще минут десять стою под теплыми струями душа.

Где Катя? Что ее так долго нет-то? Вроде, говорила, что аптека в соседнем доме. Прошло уже около часа, как она ушла. Не случилось бы с ней чего. Начиная нервничать, наспех обворачиваю бедра обнаруженным в ванной полотенцем и выхожу в прихожую. Позвоню ей сейчас. Где мой телефон?

Полотенце не достаточно длинное, чтобы можно было его зафиксировать на бедрах и мне все время приходится его поддерживать одной рукой. Вожусь в прихожей в поисках своей одежды, когда входная дверь открывается и в квартиру заходит крепкий седой мужик с дорожной сумкой на плече, а за ним пожилая миловидная женщина.

— Руки вверх! — командует мужик громким басом.

Я замираю с поднятой вверх одной рукой, второй держу полотенце.

— А-а-м-м… не могу поднять вторую руку… извините… полотенце упадет, а тут леди… — оправдываюсь я, понимая, что передо мной родители Кати. Видел их на фото, которое стоит на трюмо.

Женщина смущенно улыбается и отводит взгляд. Мужик же непреклонен.

— Кто такой? Что ты тут делаешь? — забрасывает меня строгими вопросами.

— Андрюша, ну не грабитель же он. Что ты вскинулся? — пытается утихомирить мужа моя, я так понимаю, будущая теща.

— Да, — соглашаюсь я, — грабители вряд ли принимают душ, когда грабят…

— Катерина! — басит мужик. — А ну иди сюда!

— Она в аптеку вышла, — сообщаю я, пытаясь уже как-то по-тихому продвинуться к спальне, где, по идее, должна быть моя одежда.

— А ну, стоять! — рычит разгневанный, по всей вероятности, мой будущий тесть. — Кто такой? Отвечать!

— Кирилл я… Катин парень, — робко отвечаю.

Ну, он так напирает, мля. Я даже струхнул слегка. И голос у него такой, командирский.

— И давно? — продолжает допрос разгневанный мужик.

— Месяц уже, примерно, — отвечаю я, лихорадочно вспоминая, сколько времени мы с Катей знакомы.

— Месяц! А уже голый тут бегает! — еще больше злится потенциальный будущий тесть. — А в аптеку она за резинками побежала?!