Творец счастья

Alexianna

— Герберы, георгины, розы можно… А вообще, Миша, не надо цветов. Ты и так сделал очень много. Спасибо за Пашу. Спасибо, но…

— Но что? Думаешь, что я такая же сволочь, как и все мужики?

Я вдруг понимаю, что говорил он правду и мне стоит ответить тем же.

— Думала, что хочешь переспать со мной, побаловаться, а потом выбросить. А я не хочу работу терять из-за…

— Вчера переспали и что, выбросил?

— Вчера не переспали, — спорю я сердито. — Сегодня переспим.

— Ага, а завтра ты скажешь: «Получил, что хотел, теперь отвали!»

— А что, ты будешь так плох, что я и повторить не захочу? — прищуриваюсь я с веселой подозрительностью.

— Я —

плох!? Шутишь! Я столько лет тренировался, чтоб быть чемпионом в этом виде спорта. Думаешь, зря? — он тоже щурится весело и многообещающе.

И мы, расплатившись за ужин, спешим в нашу комнату, чтобы проверить, насколько хорошо Медведь таки натренировался.

Я думала, что он набросится на меня, когда дверь за нами закрылась, ведь судя по его жадному взгляду, еле сдерживался, пока мы ехали в лифте. Но Мишутка, видимо, решил удивлять и удивлять с каждой минутой, и это, надо сказать, у него получается. Он обнимает меня, чуть прижав к стенке так, чтобы я почувствовала все его возбужденное тело своим, и целует. Не спеша, нежно лаская мои губы своими, очень чувственно так, наслаждаясь каждым мгновением и каждым прикосновением.

Я плыву, лечу в бездну или в облака, уже непонятно, поймав волну наслаждения. И, в отличии от этого натренированного спортсмена, я сдерживать себя не могу. Мои руки уже исследуют его рельефное тело, останавливаясь на самых желанных мною местах. Но мне этого недостаточно, мне нужно еще и то, что недоступно, поэтому я решительно пытаюсь расстегнуть его джинсы.

— Ты уверена? — хрипло шепчет мне возбужденный Медведь, чуть отстраняясь, но не останавливая меня.

И я не останавливаюсь, продолжаю целовать его и, справившись, наконец, с молнией, запускаю руку туда, где все готово к бою, напряжено и подергивается.

— Я уже изучала это медвежье тело, когда оно было в отключке, но до этого не дошла, — сообщаю я моему удивленному натренированному спортсмену, — о чем потом много раз пожалела. Теперь уж точно не остановлюсь. Не представляешь, чего мне стоило сдерживаться, но больше не могу…

— Света… Светик, Светлячок… — шепчет мне он и, снимая с меня футболку, теснит в сторону кровати. — Если бы я знал — вызвал бы тебя в свой кабинет… и отдался!

Мы на минуту застываем и смотрим с улыбкой в глаза друг другу, потом заходимся смехом, продолжая избавляться от одежды. Когда наши тела уже полностью доступны для детального рассматривания, я с наслаждением любуюсь телом этого идеального Медведя, а он аккуратно укладывает меня на спину, нависает надо мной и серьезно говорит:

— Можешь стонать, кричать, пищать, ругаться матом, но слова «нет», «не надо», «не делай этого» — не принимаются и будут игнорированы. Поняла, моя волшебная Эльфийка?

— Поняла, — шепчу я.

И вот бы мне сейчас надо бы испугаться: от чего это я буду кричать? Но думаю: почему это он назвал меня Эльфийкой? А в следующую минуту, когда губы и руки нежного Мишутки пошли гулять по моему телу, этот вопрос зависает в воздухе и медленно растворяется.

Сладостное томление от прикосновений к шее, потом к груди, к спине и бедрам окутывает меня, и тихий стон удовольствия срывается с моих губ. А Мишка довольно улыбается, оторвавшись от моего тела на секунду, а потом продолжает с еще большим усердием. И вот он уже целует мой живот и подсовывает свои руки под мои бедра… Ой, что он делает? Целует ТАМ!? Ласкает ТАМ и пальцами и языком… Что было насчет слов «нет», «не надо»? А-а, нельзя говорить. Ой, мамочки! Тогда буду кричать: «Да, еще! Еще хочу!»

И я кричу, почти доходя до пика наслаждения. Но мне мало и я требую его всего! Настойчиво требую, чтобы вошел

уже в меня и продолжил эту сладкую пытку. И Медведь повинуется — не спеша проникает, осторожно начинает двигаться, наблюдая мою реакцию. Думал, что сделает мне больно? Ну что ты, Мишка, давай еще, давай глубже. Я уже достаточно влажная, чтобы принять тебя со всем твоим внушительным размером. Ему там немного тесно, но это даже хорошо — чувствует все рельефы, и я чувствую. Обалденно чувствую! А когда начинает наращивать темп, полностью расслабляюсь и улетаю. Снова поцелуи на шее и на щеках, потом он захватывает мои губы своими и… он весь во мне и так сладостно, так обворожительно приятно, что кажется, вот-вот взорвется это мгновение и разлетится на миллион искр ярких, горячих, страстных и нежных. Выгибаюсь от теплых волн удовольствия и мои руки уже неистово тискают его плечи и спину, и притягивают его бедра к моим. Волны накатывают все чаще и чувствительней, и вот я уже на пике, а потом полная невесомость и головокружение…

Сквозь сладкую пелену, обволакивающую мое сознание слышу свой голос:

— Мишка… Мишутка!

Он делает еще пару толчков и выпрыгивает из меня, снова целует, рычит и хрипло стонет, потом шепчет всякие нежности, а его горячее семя брызгает на мой живот. А когда наше возбужденное дыхание, наконец, выравнивается, этот натренированный спринтер начинает новый забег, причем не менее активно. А что я? Лежу и наслаждаюсь…

***

Просыпаюсь утром развалившись на широкой груди Мишутки, который держит меня в охапке. Вот так ночка! Полный улёт! Кончили раза три, потом вырубились. Теперь в том самом месте, где происходило главное действие, немного саднит и еще сочится, как бы желая продолжения.

«Какое продолжение? — одергиваю я себя. — Он и так вставлял, как хотел и старался продлить процесс по максимуму, марафонец, блин. Еле ноги свела около двух ночи».

Но хорош был, надо признать. И было хорошо, ой, как хорошо! Невольно прижимаюсь к нему и целую в щеку, а потом подхватываюсь и бегу в душ.

Когда, освежив тело и взбодрившись, выхожу в комнату, вижу, Миша уже одет и в сумку вещи складывает.

— Звонили? — беспокойно спрашиваю я, торопливо надевая джинсы и футболку.

— Звонили. Через 20 минут машина будет на трассе у поворота на Терешки. Я посмотрел на карте — это в пяти километрах отсюда. Собираемся и едем сейчас. Там подождем.

Закончив сборы, быстро прыгаем в машину. Прежде чем тронуться, Миша берет мою руку, целует и говорит:

— Прости за такое неромантическое утро. Обещаю исправиться. Но сейчас нужно торопиться.

Я просто наклоняюсь к нему и целую в губы.

— Поехали, — с улыбкой командую я и пристегиваю ремень.

Нужный поворот находим быстро и останавливаемся на обочине. Через несколько минут подъезжает военный фургон, в котором вчера нас возили в госпиталь. Миша выходит и принимает на руки Пашу, один из солдат передает ему большой желтый конверт. Когда военные уезжают, я выскакиваю из машины и бросаюсь к сыну. Выглядит он бледным, но улыбается.

Устраиваемся с ним на заднем сидении и Миша выруливает на трассу.

— Сейчас едем, заберем вещи Пашки и в Дубравушку, — делится он своими планами.

— То есть как?

— То есть так, Светик. Паша поедет с нами. Я его одного не оставлю.

— Но… — пытаюсь спорит я.

— Помнишь про слова «нет», «не надо», «не делай этого»? — нагло вздернув бровь, спрашивает Медведь. — Так вот, они игнорируются. Паша поедет с нами. У нас есть доктор, питание нужное обеспечим. Пока мы с тобой не разберемся с нашей личной жизнью, поселим вас в комнате побольше и с двумя кроватями.