Тяжелый хлеб
Шрифт:
И вдруг эта болезнь... эта страшная болезнь...
Ольга очнулась от забытья и тихо его окликнула.
Он вздрогнул и наклонился к ее лицу.
– - Что милая? Чего тебе?
– - Не оставляй меня: мне страшно...
– - Я здесь, мне уйти некуда, не бойся. Я не засну даже...
Ольга освободила свою руку и положила ее на его колено.
– - Расскажи мне, как дела? Ты устроился?
– - прошептала она.
Сусликов не захотел огорчать ее и сказал, стараясь казаться веселым:
– - Прекрасно!
Ольга слабо пожала его руку.
– - Вечером мне не так страшно, но ночью... Мне кажется... что я... умру...
Сусликов похолодел.
– - Миша, мне страшно! Я не хочу умереть!
– - прошептала Ольга с тоскою. Сусликов вздрогнул, опустился на пол и приник головою к ее горячей руке.
– - Глупая, что ты! Зачем умирать!
– - заговорил он дрожащим голосом: -- мы еще поживем! У нас свой балаган будет...
Ольга слабо улыбнулась, и по ее лицу покатились слезы.
– - Я умру, Миша, -- повторила она.
– - Не говори этого!
– - почти закричал Сусликов...
Сероватая мгла уже сменила ночную темноту, и бледное лицо Ольги казалось теперь лицом мертвеца с заострившимся носом и ввалившимися глазами.
VIII.
Сусликов совершенно упал духом. Две бессонные ночи, гнев исправника, неизвестность будущего и, наконец, болезнь Ольги сломили его энергию и Антон не поверил глазам своим, когда увидел его, уныло сидящего на табурете подле Ольги с выражением полного отчаянья на лице.
В первую минуту Антону даже показалось, что он не протрезвел, так поразил его вид всегда бодрого и решительного товарища,
– - Мишка, -- тихо окликнул он Сусликова: -- Что приключилось? Али беда?
Сусликов вздрогнул и тотчас оправился.
– - Пустяки!
– - ответил он: -- Ольга не спала. Орудуй-ка самовар: за чаем потолкуем, -- прибавил он, вставая с табурета.
Антон оделся и вышел хлопотать насчет чая.
Ольга стонала во сне. Сусликов пересел в угол, прислонился головой, к стене и моментально заснул.
Минут через пять Антон внес и поставил на стол самовар, потом вынул из кармана большую краюху ситника и полуштоф водки.
Сусликов проснулся.
– - Откуда?
– - спросил он, увидя водку.
Антон улыбнулся.
– - Это меня все Никитка угощает. Смерть хочется ему артистом сделаться, вот и умасливает! Вчера весь день учился на руках ходить. Умора. Раз двадцать башкой в пол ударился.
Они стали нить чай, мешая его с водкою. Сусликов рассказал Антону свои вчерашние похождения и последнее свидание с доктором.
Антон протяжно свистнул.
– -
– - сказал он и прибавил с упреком: -- ведь я же говорил: Не верь Кускову! Лучше было, если бы прямо на Тверь поехали. Там цирк... Нет, сюда, да сюда! Вот и вышло...
– - Ну, ошибся, так что же? Впервой, что ли?
– - раздражительно перебил Сусликов.
– - А то, что дурак! И меня еще втянул.
– - Втянул, так убирайся!
– - Теперь-то уж ты сам и довези, -- встряхивая головой ответил Антон.
В комнате наступило угрюмое молчание. Ольга слабо стонала и этот стон зловеще раздавился в тишине.
– - Вот еще она помрет, -- произнес Антон, наливая себе в чашку водки. Сусликов вскочил, как ужаленный.
– - Нет к тебе души, скот ты этакий!
– - обругался он, и, взяв пальто и шапку, бросился из комнаты.
Он опомнился только на крыльце докторского домика. Слова Антона ножом вонзились ему в сердце.
Он вошел к доктору и, позабыв о делах, стал звать его к Ольге.
– - Хуже разве?
Сусликов махнул рукой и почувствовал, что заплачет.
– - Ну пойдем, пойдем!
– - согласился доктор и стал одеваться,
– - А я тебе выхлопотал, -- заговорил он по дороге: -- треножить тебя не будет, выселять не станет. Живи хоть год. Только одно беда: никак этого борова уломать нельзя, чтобы он представление разрешил. Пусть по домам, говорит ходит, а публично ни за что! Вот поди ж!
– - окончил доктор и пыхтя стал подниматься по лесенке.
Сусликов вздохнул.
– - Все плохо.
Он вошел следом за доктором в каморку. Доктор подошел к Ольге, взглянул на нее и нахмурился.
– - Беги скорее к хозяйке за льдом!
– - приказал он: -- да давай тряпки, я компресс устрою.
Антон бросился к двери.
– - Я через Никитку, живо!
– - сказал он торопливо.
– - Что с нею?
– - испуганно спросил Сусликов.
– - Жаба!
– - ответил он: -- а, может, и дифтерит будет! Все от Бога.
Он взял от Сусликова два грубых полотенца и из них устроил Ольге компресс на шею.
Запыхавшийся Антон принес каменную чашку, набитую снегом.
– - Льду нет, снег!
– - Снег, так снег! Клади на голову! Погоди, во что же?
Антон сдернул с своей головы картуз.
– - Стой, -- остановил его Сусликов и вынул из чемодана войлочный, остроконечный колпак, который надевал, когда работал клоуном.
Доктор весело засмеялся и, набив колпак снегом, приложил его к темени Ольги.
Она стонала и не сознавала окружающего, хотя и лежала с открытыми глазами.
– - Ну вот и ладно!
– - сказал доктор: -- к вечеру зайду слова.
Он дал еще несколько советов и собрался идти.
– - Что же вам делать?
– - убитым голосом, спросил Сусликов.
Доктор развел руками...