Тыл-фронт
Шрифт:
— Для выхода батальонов на исходный рубеж атаки тебе дастся три часа тридцать минут, — пояснял полковник Орехов подполковнику Свирину. — Ни минуты больше или меньше! В это время наносят удар
одновременно все войска армии. Понял?.. Докладывай задачу!
После вступления во временное командование дивизией полковник Орехов преобразился. Если раньше чувствительное сопротивление Мурманского всем его начинаниям до некоторой степени сковывало его, заставляло оглядываться: что скажет комдив, то, лишившись этого опекунства и совмещая в себе качества строевого офицера и политработника, он оказался незаурядным командиром. Широкий кругозор и глубокие знания, полученные в
Предоставив командирам всех степенен широкую инициативу, он неуклонно требовал исключительно одного: точного соответствия конечного результата требованиям приказа. «Приказ начальника — закон для подчиненного, — любил говорить Орехов. — При выполнении его поступай, как тебе бог на душу положит, но выполни точно и в срок».
К концу года по представлению командующего армией и члена Военного Совета Орехов был утвержден в должности командира дивизии.
— Значит, тогда так, — придвинув к себе карту, заговорил Свирин. — Через три часа тридцать минут после перехода границы первый батальон, который поведет майор Рощин, одной ротой атакует Чангулинский гарнизон, двумя ротами, усиленными пулеметным взводом, наносит удар по сосредоточению противника за высотой Дивизионной. Левая группа, которая идет за штурмовым отрядом Бурлова, выходит в тыл первым двум туннелям на Пограничненской железной дороге, в три тридцать наносит удар в тыл засевшему в них противнику и расчищает путь для танков. Главные силы полка наступают в направлении Пограничной. К исходу дня овладеваю Чангулинским хребтом. На другой день с рассветом беру станцию Пограничную…
— С рассветом? — со скрытой иронией переспросил полковник Орехов, зная, что Свирин не станет ожидать рассвета.
— Там видно будет, — уклончиво ответил Свирин. — По вашему приказу я ее должен взять с рассветом…
— Это верно, ночку лучше поспать, набраться силенок, а там и с богом, — уже насмешливо заключил Орехов. — В приказе время определено темпом продвижения. А если быстрее сомнешь противника?
Уже совсем в сумерках не отходивший от стереотрубы начальник разведки полка неожиданно воскликнул:
— Товарищ полковник, ей-богу, японцы выводят из укрепленного района войска. По дороге в Узком логу уже до двух рот проскользнуло.
Орехов подсел к стереотрубе, но сгущающиеся сумерки скрыли от него наблюдаемый двухметровый участок дороги в Узком логу. Орехов позвонил в соседний полк:
— Сокол? Тебе что снится?
— Боюсь и говорить. Вроде домой поехали с моего огорода, — ответили не слишком уверенно.
Орехов заторопился в штаб дивизии, так как этот маневр японских передовых частей был неожидан и непонятен ему.
* * *
За несколько дней до начала Маньчжурской кампании генерал Смолянинов ознакомился с приказом фронта. И хотя в общих чертах Виктору Борисовичу был уже известен оперативный замысел, теперь, сжатый в лаконичную форму боевого приказа, он удивлял военной дерзостью, предусмотрительностью и простотой маневра.
Девятого августа в ноль часов десять минут разведка и штурмовые отряды, командирами которых были назначены офицеры, знающие маньчжурские тропы фронтовой полосы так же, как свои, перейдут границу, затем проникнут без единого выстрела в стыки между укрепленными районами, и с рассветом, оставив у себя за спиной знаменитый железобетонный пояс, обрушатся на благодушествующие за ним в боевой готовности полевые войска японцев. Ночью
Перед выступлением генерал Смолянинов с согласия командарма пригласил к себе командиров штурмовых и разведывательных отрядов. Не потому, что член Военного Совета не знал, кого из них или сомневался в ком. За эти годы он много раз встречался с каждым, знал их деловые качества. Они были разные по возрасту, званию, натуре, но одинаково боевые офицеры, за которыми солдат пойдет без колебаний и сомнений.
Офицеров Виктор Борисович застал уже в сборе. Они плотно сидели за несколькими столами, переговариваясь между собой вполголоса.
— Здесь все коммунисты. Поговорим по-партийному, — бегло оглянув собравшихся, без всякого вступления заговорил Смолянинов. — Задача на вас возложена трудная. От нее во многом зависит успех всей армейской операции. На выполнение ее нужно идти со спокойной душой и ясными мыслями. Доклада не требую, знаю, что готовы. Другого хочется… У кого, понимаете, душа неспокойна или что тревожит? — всматриваясь в лица, уже медленно и просто заключил он.
В дальнем углу поднялся плотный уже пожилой капитан.
— Первый раз слышу на строевом совещании такие хорошие слова, — в раздумье проговорил он. — Поговорить по-партийному… На строевом совещании всего не выскажешь! Мой отряд готов. Сомнений нет: задачу выполним. А вот беспокойство на душе остается. — Капитан выдвинулся из угла ближе к столу и крепко нахмурил лоб. — У меня в отряде народ больше боевой, фронтовой. Шли, по своим сожженным селам и городам, видели кровь и слезы, — убитых младенцев и матерей, но на Дальний Восток они пришли не мстить, а образумить японца, заставить кончить войну… Вчера подходит ко мне сержант… «Капитан, спрашивает, ты японский язык знаешь?» — «Нет, отвечаю». — «Плохо дело: всех подряд дожить будем, а он, может, уже капитулирует перед нами. Опять же, языка возьмем… Подскажи командованию, чтобы переводчика прикомандировали…»
Генерал Смолянинов поманил рукой своего порученца и что-то тихо сказал ему. Тот козырнул и быстро вышел.
— О пограничном режиме, — продолжал капитан. — Не знаю, сколько еще стоять будем на границе…
— Позвони Главкому, — отозвался кто-то полушепотом.
— Хитро загнул! — отозвался другой голос.
Капитан неловко заулыбался и растерянно посмотрел по сторонам.
— Это вопрос государственной важности! — поддержал его Бурлов. — Вчера к границе выдвинулся батальон майора Ляшко. Пятеро «удальцов» ушло в разведку на ту сторону. Через час возвратились! Японцы не дураки, понимают, чем это пахнет! А в этом секторе потом, мне идти с отрядом. Пришел к майору, прошу не делать этого. Куда там! «Вы мне не указывайте!» — кричит. Человек спутал два простых понятия: линию фронта и границу.
Члена Военного Совета коммунисты попросили вооружить всех бойцов в штурмовых группах автоматами, разрешить идти в бой без обязательной армейской амуниции: противогазов, шинельных скаток, фляг — будет меньше шума и стеснительности.
— Разрешите, товарищ генерал! — поднялся майор Рощин. — Необходимо нам больше доверять: у меня за последние два-три дня было четырнадцать инспектирующих. Из всех отделов! Это хорошая и понятная забота, но чрезмерная…
— Правильно! — раздалось многоголосо и одобрительно.