Тыл-фронт
Шрифт:
Рощин вел отряд быстро, не сверяясь с картой: до рассвета оставалось два часа, а впереди шесть километров укрепленной полосы. С расчетами двух пулеметных дотов, прикрывавших подступы к артиллерийскому форту Сто девятнадцать, отделения Федорчука и Селина справились быстро и бесшумно, потеряв в рукопашной схватке одного разведчика. В третьем доте двери оказались закрытыми, и пришлось уничтожить гарнизон гранатами через амбразуру.
Когда Рощин вывел отряд во фланг Пограничненского узла сопротивления, ливень окончился. На востоке, приподняв завесу тяжелых туч, уже разливалось
Майор со своим отрядом поднялся на хребет Пограничный. За хребтом расстилалась широкая, залитая, водой, лощина. По ту сторону проглядывали очертания высоты Офицерской. Всмотревшись, Рощин заметил зияющие тусклым светом амбразуры артиллерийского форта Сто девятнадцать. «Щиты с амбразур сняты, — догадался майор. — Значит, приведен в боевую готовность».
Форт беспокоил Рощина. К утру нужно его вывести из строя, не дав сделать ни одного выстрела. Взорвать его тем, что имел с собою отряд, нечего было и думать. Годами создававшиеся бастионы смерти имели по два-три этажа, подступы к ним простреливались с соседних укреплений, входы закрывались массивными бронированными дверями, насчитывали семьдесят-восемьдесят человек гарнизона. Оставалось уничтожать гарнизон и выводить из строя орудия через амбразуры. Бой неизбежен.
Отправив одно отделение в обход высоты, где по его предположению должен быть вход, Рощин подал разведчикам сигнал: «Садись!» — и долго вслушивался в ночную тишину и всматривался в светлевшие отверстия.
— Похоже около амбразур охраны нэмае, — шепнул рядом присевший Федорчук.
— Возьмите, Денисович, двух человек и поднимитесь к форту, — распорядился Рощин. — Если охраны нет, подайте сигнал фонарем.
Захватив разведчиков, Федорчук исчез в лощине. Вскоре на высоте Офицерской, ниже светлого среднего пятна, мигнул фонарик.
— За мной! — полушепотом скомандовал Рощин, направляясь в лощину.
Недалеко от форта его встретил Федорчук.
— Охраны нэмае… — зашептал он. — Открыто четыре амбразуры. У орудий дежурят унтеры… Кунают, сукины диты!
Рощин ползком подобрался к амбразуре двухметровому круглому отверстию, из которого торчал ствол двухсотвосьмидесятимиллиметровой мортиры. Внизу, около орудия, стояла вереница покорных тележек со снарядами. На ближней спал унтер-офицер! Почти у самого орудия чернело отверстие — лаз вниз. «Боевой выход к орудиям из бункеров для гарнизона, — догадался майор. — Бросить пяток противотанковых гранат — ни один не выскочит».
Переползая от амбразуры к амбразуре, Рощин уже четко представлял расположение форта: туннель вглубь, с узкоколейкой для подвозки боеприпасов; влево, откуда потягивало сквозняком, — выход; вправо должен быть командирский пункт. Из четырех дежуривших унтер-офицеров бодрствовали только двое: один читал какую-то книгу, другой что-то писал.
Когда майор собрался отползти к отряду, из правого крыла донеслась бравурная мелодия. Дремавший унтер-офицер подхватился, оглянулся и застыл у орудия.
Мурлыкая что-то веселое, мимо него нетвердой
Решение проникнуть с отрядом в форт окрепло.
— Действовать быстро, в амбразуры кубарем, — предупредил он, распределив разведчиков по командам. — Сержант! — обратился Рощин к пехотинцу: — Со своим отделением — в левое крыло. Там должен быть выход: не выпустить ни одного. У входа оставить охранение: может подойти к японцам подкрепление.
Вам, Селин, все восемь бункеров забросать гранатами: Унтер-офицеров у орудий снять выстрелами. Тебе, Денисович, пробиваться в левое крыло через первую амбразуру. Где-то там офицерский каземат.
— Нанду! Воны гуляют, у меня нюх на горилку добрый, — усмехнулся Федорчук.
— С дипломатией? Без всякой дипломатии! — отозвался Рощин.
— Буде зроблено! Вы только сигнал фонарем подайте, щоб унтеров одновременно снять, — посоветовал он майору.
— Подобравшись к амбразуре, старшина прошептал: «Принимай, будда, первого!» — и вскинул автомат. Заметив сигнал, выпустил в унтер-офицера короткую очередь и тяжело свалился в форт. За ним посыпались разведчики.
Спрыгнув в форт, Рощин отбежал к противоположной стене туннеля. Отсюда ему были видны все отсеки. В бункерах для гарнизона один за другим гремели взрывы гранат, донеслись дикие крики, пули зашлепали о неподатливый бетон и с визгом рекошетировали от стены к стене. Форт заполнился визгом, шумом, грохотом, выкриками, тяжелым топотом.
Уложив автоматной очередью двух выбежавших из левого крыла солдат, пехотный сержант ринулся по туннелю к выходу. Перебегая от люка к люку, Селин со своим отделением швырял в нижний этаж гранаты и хозяйственно прикрывал люки крышками.
Из правого крыла донеслась частая стрельба, взрывы гранат, выкрик Федорчука: «Держись, самураи!»
Рощин перебежал в каземат правого орудия. В глубине туннеля чернел проем открытой двери, из которой беспрерывно строчил ручной пулемет, сухо щелкали пистолетные выстрелы. За невысоким порогом залегло несколько японцев. «Вот он, офицерский каземат», догадался Рощин, расстегивая сумку с гранатами.
Разведчики Федорчука укрылись в пустой нише для боеприпасов, трое японцев лежало посреди туннеля, широко разметав руки. От двери к нише ползком подбирался японец с зажатой в руке круглой гранатой «кыской».
Рощин выхватил из сумки две гранаты, и одну за другой бросил к дверям. Пулемет захлебнулся, залегшие за порогом японцы нырнули в боковой ходок. «Если там запасной выход, уйдут», — забеспокоился майор, саженными прыжками направляясь к офицерскому каземату.
Из дверей выбежало два офицера. Не целясь, Рощин выпустил обойму. Передний, тучный, грузно осел, второй, часто нажимая на гашетку пистолета, пробирался к боковому туннелю. Из укрытия выскочил Федорчук и, перегоняя Рощина, кинулся к офицеру.