Тыл-фронт
Шрифт:
— Россия начнет операцию мощным огневым ударом. Для этого она собрала сорок тысяч стволов.
— Сорок тысяч? — переспросил Судзуки.
— Да! Войска мы уберем из-под обстрела. Пусть русская армия выбросит миллион, два, три миллиона снарядов на пустые места.
— Хорошо! Очень хорошо! — довольно потер руки премьер-министр.
— А когда русские пойдут в атаку, уничтоженная, казалось бы, армия воскреснет, появится словно из-под земли. И… — Умедзу резанул рукой воздух. — Все предусмотрено! — еще раз повторил Умедзу.
Через несколько минут после ухода премьера генерал Умедзу по прямому
…Когда истекали последние предвоенные часы, император снова собрал совещание Верховного Совета по ведению войны.
8
Еще в полдень в Хабаровск прилетел с особыми поручениями уполномоченный Государственного комитета обороны.
— Центральный Комитет партии все же надеется, Александр Михайлович, что Япония в последние минуты опомнится, — объяснил он Главнокомандующему причины своего прилета. — Стоит только ей выбросить, белый флаг, и мы пустим на слом всю эту операцию…
— А расходы кто возместит?
— К черту всякие расходы! — взволнованно и горячо воскликнул уполномоченный. — Люди!.. Люди!.. Вы представляете, через несколько часов столкнутся в смертной схватке миллионы солдат, тысячи орудий, танков, самолетов!.. И все это по воле трех десятков японских магнатов!..
Время медленно приближалось к полночи… Фронтам давно были отданы последние распоряжения. Ставка отдыхала, но в ней не спал ни один человек. Собравшись по отделам, штабисты много курили, слушали передачи из Токио и перебрасывались редкими замечаниями. Роза Токио[16] убеждала японцев экономить продукты, жертвовать на войну домашнюю металлическую утварь, ограничивать на время деторождение. Было похоже, что судьба Квантунской армии — миллиона верноподданных императора Хирохито — беспокоила Советский Союз больше, чем японский трон и правительство барона Судзуки.
Полковник Курочкин в эту ночь дежурил у аппарата прямого провода с Москвой. Через открытую дверь в кабинет Главнокомандующего он видел стоящего у карты маршала Василевского и сидевшего за его столом уполномоченного Комитета обороны.
— Исход операции предрешен еще там — в Москве! — густым баритоном докладывал Главнокомандующий. Этот внушительный, казалось, невозмутимый полководец был сейчас возбужден. — Япония его может изменить только капитуляцией. В установленный Центральным Комитетом партии и Верховным командованием срок тридцать дивизий и десять бригад Квантунской армии, сто десять тысяч сабель монгольского князя Де-Вена и гвардия императора Маньчжоу-Го Пу И будут пленены или разбиты.
— Так сказать, на собственный выбор? — усмехнулся уполномоченный.
— Так точно!.. Стратегический замысел этого маневра заключается в одновременном прорыве японских позиций в нескольких направлениях. Забайкальский фронт маршала Малиновского нанесет главный удар из района Тамцаг-Булака в обход Холуи-Аршанской линии долговременных укреплений на Чанчунь, Мукден. Для этого командующий фронтом располагает тремя общевойсковыми,
Полковник Курочкин знал, что Главнокомандующий в свое время организовал проведение таких крупных битв, как Волжская, Донбасская, Крымская, Белорусская. Войска Третьего Белорусского фронта, которыми он командовал перед назначением на Дальний Восток, разгромили немцев в Восточной Пруссии и осадили их твердыню крепость Кенигсберг.
Сейчас маршал докладывал о предстоящей Маньчжурской операции с такой уверенностью, словно это было же выигранное сражение.
В аппарате прямого провода топко прозвучал вызов. От неожиданности и напряжения Курочкин вспрыгнул со стула и громко выкрикнул:
— Вызов!..
Уполномоченный и Главнокомандующий быстро подошли к аппарату. Полковник передал трубку уполномоченному Комитета обороны.
— Слушаю!.. Жду!.. Добрый вечер. День? Простите, забыл о расстоянии… Нет!.. Нет!.. Передаю!
Уполномоченный передал трубку маршалу Василевскому.
— Приказ остается в силе. Начинайте!
— Есть начинать!
Василевский опустил трубку. Его лицо отвердело, на скулах тяжело двинулись желваки.
— Все! — бросил он, переглянувшись с уполномоченным.
— Благоразумие в Японии, к сожалению, не победило! — заключил тот. — Теперь слово за вами, Александр Михайлович.
Главнокомандующий снова поднял трубку.
— Переключите на Мерецкова! — приказал он. — Кирилл Афанасьевич? Начинай!
Передав приказ всем трем фронтам, Главнокомандующий опустился на стул.
— Благоразумие и не могло победить, японские империалисты принимают любые условия только под дулом пистолета, — в раздумье проговорил маршал. — Что ж, в бою праведном пощады не будет! — жестко заключил он.
Часть вторая
Стремительный удар
Глава четвертая
1
Перед вечером хлынул грозовой ливень. С хребтов и сопок вниз ринулись потоки воды. Переполнились ручьи, взбухли болота, гневно забурлили горные речушки.