Тыл-фронт
Шрифт:
Японцы возобновили контрудар только во второй половине дня. На фронте в три километра на приступ двинулось две сотни танков, за ними сплошная стена пехоты.
Танки шли развернуто, но медленно. Танкисты, видимо, не выдержали и стрельбу открыли с дальней дистанции.
Когда первые ряды их продвинулись метров на четыреста к окопам Сорок шестой дивизии, через реку с тихим шипением пронеслась стая мин полкового залпа «катюш». Долина вздрогнула, метнулась огнем, затянулась дымом. Сухой потрясающий грохот больно ударил по ушам. Было видно, как повалились японские цепи, заметались
Рощин снова попал на плацдарм, когда бой медленно начал отодвигаться от реки. Вместе с ним переправились и пограничники. Они временно «прижились» в штабе армии: ходили в разведку, охраняли штаб-квартиру командующего.
Когда они вышли с передовыми частями к доту, из него выполз Варов, вернее — что-то напоминающее Варова. Он был страшен: лицо почернело от копоти и усталости, обмундирование превратилось в лохмотья, растрепанные волосы посерели и дико топорщились во все стороны. Выбравшись из дота на четвереньках, он сел. Его вспухшие, ослепленные солнцем глаза были закрыты, по щекам скатывались слезы.
— Один? — припав около него на колено, тихо спросил Рощин.
— Там майор Бурлов…
Федор Ильич лежал с полуоткрытыми глазами. Его взгляд уперся в потолок. Казалось, он силился что-то сообразить. Услыхав окрик Рощина, он заметно вздрогнул, застонал, но не отозвался.
Когда Бурлова вынесли из дота, Петр уже спал. Проснулся он только на переправе, когда Рощин попытался освежить его лицо холодной водой. Взглянув на Рощина, он вдруг быстро поднялся и сел.
— А где… товарищ майор? — беспокойно и несвязно заговорил он. — Там, ниже дота, в лощине японец раненый остался… шофер… Киоси… Спас меня.
— Как ты говоришь? Киоси, шофер? — быстро переспросил старшина пограничников и переглянулся со своими бойцами.
— Знаком, что ли? — спросил его Рощин.
Старшина неопределенно пожал плечами:
— Похоже… Старший лейтенант Любимов рассказывал как-то, что его спас японский шофер Киоси. На легковушке…
— Легковая, легковая! — подтвердил Варов. — Потом вон за той сопкой, на косе, поселок с землянками. В одной из них кто-то отстреливался от японцев, потом ушел к реке… железнодорожник…
Не говоря ни слова, пограничники поднялись все сразу. Старшина молча взглянул на Рощина. Тот кивнул головой. Пограничники разбились на две группы и быстрым шагом направились в сопки…
6
Когда было передано обращение императора к верноподданным, кабинет барона Судзуки ушел в отставку. «Новая обстановка, создавшаяся в связи с принятием Японией Потсдамской декларации, потребовала смены кабинета», — пояснило агентство Домен Цуссим.
Новому
Вечером генерал Умедзу получил от нового премьер-министра указания по подготовке армии к капитуляции. Они были изложены в форме категорического приказа.
Воинским начальником всех категорий предписывалось незамедлительно передать крупным фирмам, подрядчикам и просто офицерам в частное их пользование все армейские запасы, машины, морские и речные суда, строительные материалы, горючее, одежду, пшеницу, рис; армейским интендантам распродать, лошадей и фураж; казначеям на невыданные солдатам деньги закупить миллионные суммы акций различных фирм и передать их как собственность частным лицам.
По мобилизационным вопросам Умедзу нашел нужным приказать: сохранить оружие, сжечь архивы, расселить кадровый офицерский и генеральский состав близ своих гарнизонов, назвав эти поселения «сельскохозяйственными фермами».
— Документы, связанные с передачей запасов и скрытием оружия, должны быть в полном порядке, — диктовал Умедзу генералу Икеда. — Этот приказ должен быть уничтожен до высадки противника. Сегодня же в ночь приказ отправить в войска с офицерами связи, — добавил он, когда генерал Икеда собрался уже уходить. — Командующим отдельными группами войск на островах передать шифром…
Обстановка на фронтах благоприятствовала империи. Русские вели в Маньчжурии тяжелые бои. И хотя Квантунская армия была обречена, чего не мог не признать даже рядовой офицер генштаба, Умедзу это не тревожило: возможность высадки русского десанта в империи была исключена.
После возвращения представителей генерального штаба от Макартура Умедзу знал дни и часы высадки американских войск в империи. Открытый фронт и прямое содействие японских войск позволяло американцам ускорить продвижение.
Чан Кай-ши, хотя и подписал 14 августа с Советским Союзом «Договор дружбы», обещая не вступать в сепаратные переговоры с Японией, в тот же день обратился к Умедзу с просьбой, чтобы японские войска сдавались только гоминдановским частям и продолжали бы оказывать сопротивление коммунистическим.
* * *
Получив вызов генерала Икеда, майор Танака был несколько обеспокоен. От отца он узнал, что участвовавшие в бунте офицеры по повелению государя подлежат аресту. «Но я был с ними по приказу генерала Умедзу. Я не мог не выполнить приказ, — старался успокоить себя Танака. — Потом я ушел из августейшей резиденции еще до того, как были взломаны двери дворца».