Тыл-фронт
Шрифт:
Сорокадвухлетний полководческий путь кончался бесчестьем. Начав в 37-м году эры Мейдзи[45] с поражения русских в Порт-Артуре, барон окончил его в 20-й год эры Сева[46] полным разгромом своих полков новой русской армией — Советской.
Ямада медленно поднялся, старчески прошаркал к портрету государя и отвесил ему низкий поклон. «Правители и управляемые одинаково должны посвящать себя благу народа… — мысленно, повторил он второй пункт императорской клятвы. — Наши предки в небесах следят за нашими поступками, и мы сознаем нашу ответственность перед ними за добросовестное исполнение наших высоких обязанностей». Как военачальник
Взобравшись на кресло, барон снял портрет и после долгого раздумья медленно положил его в камин. В его расширенных глазах стоял ужас.
Вызвав начальника штаба, барон указал на лежавшие перед ним документы.
— Немедленно передайте русскому главнокомандующему и моим войскам по радио, — приказал он. Заметив остановившийся на пистолете взгляд начальника штаба, добавил: — Я остаюсь с моей армией. Уберите его…
Генерала Ямада разбудил начальник штаба в шесть часов утра. Трехчасовой сон освежил и примирил барона с действительностью.
— Ответ Советской Ставки, — доложил начальник штаба, подавая лист.
Барон отыскал очки, медленно надел их и как-то нехотя взял у начальника штаба ответ Советской Ставки.
«Штаб японской Квантунской армии обратился по радио к штабу Советских войск на Дальнем Востоке с предложением прекратить военные действия, причем ни слова не сказано о капитуляции японских вооруженных сил в Маньчжурии. В то же время японские войска перешли в контрнаступление на ряде участков Советско-японского фронта.
Предлагаю командующему Квантунской армии к двенадцати часам 20 августа прекратить всякие боевые действия против советских войск на всем фронте, сложить оружие и сдаться в плен.
Указанный выше срок дается для того, чтобы штаб Квантунской армии мог довести приказ о прекращении сопротивления и сдаче в плен до всех своих войск. 17 августа 1945 года, 6.00 (по дальневосточному времени)».
Ответ до некоторой степени успокоил Ямада. Двумя днями раньше начальник штаба пытался войти и парламентерские переговоры с русскими. Генерал Хата не скупился на заверения, лишь бы выиграть время, но русские оставили его предложение без ответа. Барону начинало казаться, что они просто решили уничтожить его армию, и не только армию, но и всю Японию. Сейчас же он понял, что Советы требуют только одного — капитуляции.
— Главнокомандующий русскими войсками приказал к трем часам дня 19 августа выслать в его штаб нашего представителя для получения указаний о порядке капитуляции, — доложил начальник штаба. — Это лицо должно принадлежать к армейскому командованию.
— Сегодня вылетайте в Харбин с труппой штабных офицеров, — проговорил Ямада после недолгого размышления. — 16 августа отправитесь совместно с консулом Миякава в указанный штабом советских войск пункт. До вылета отдайте особой секретности распоряжение — распустить все резервные войска, уничтожить все документы, показывающие численность нашей армии, ее вооружение. В Харбине уничтожьте бактериологический отряд Семьсот тридцать один и все связанные с ним документы. Генералу Исии передайте мой приказ сегодня же вылететь в империю. Распоряжение в войска направьте самолетом. Русским передайте радиограмму… Запишите! Для того, чтобы достичь быстрейшей реализации приказа о прекращении военных действий, мы, командование Квантунской армии, сегодня утром издали приказ, чтобы самолеты с нашими представителями были направлены 17 августа между десятью и четырнадцатью часами (по токийскому времени) в следующие города… Укажите все города, где находятся штабы франтов и армий, — для установления
* * *
Часом раньше генерал Сато, оставив армию на генерала Ковагоя, сам выехал на розыски штаба фронта с докладам о том, что его армия перестала существовать. Из шестидесяти пяти тысяч штабных и сорока тысяч солдат резерва фронта и ставки под его командой осталось четырнадцать тысяч здоровых и около десяти тысяч раненых. О судьбе остальных частей он ничего не знал.
Приказ генерала Ямада в штабе армии был получен в его отсутствие. Склонный к капитуляции начальник штаба тогда же приказал связаться с любой радиостанцией войск генерала Савельева и сообщить о готовности прекратить сопротивление и сложить оружие.
Вслед за этим было принято переданное штабом Квантунской армии особо секретным шифром распоряжение: распустить солдат-резервистов, и уничтожить штабные документы. Распоряжение передавалось в течение двух часов с перерывами без указания адреса: всем штабам.
В составе Пятой армии была одна бригада резервистов, скомплектованная из запасников от шестнадцати до пятидесяти лет. Но уже после Мулина ее численность начала резко уменьшаться. В боях за Муданьцзян она перестала существовать. Ее командир полковник Нисихара со скорбью доложил, что его доблестные солдаты погибли все до одного, включая даже штабных писарей. Штабные документы были уничтожены генералом Ковагоя еще по приказу об уничтожении оперативных планов и портретов высочайшей особы…
Собрав офицеров штаба, генерал Ковагоя объявил им приказ генерала Ямада, рассказал о принятом им решении связаться со штабом генерала Савельева и спросил, кто из офицеров добровольно примет на себя миссию посланца императорской армии для выполнения высочайшего повеления.
Приказ командующего Квантунской армии и решение своего начальника штаба офицеры восприняли одобрительно, но идти к русским парламентером, хотя и с таким высоким титулом, который назвал генерал Ковагоя, никто из них не изъявил желания.
Начальник штаба готов уже был применить свою власть, но этому помешал офицер связи.
— Русские передали, что наш представитель должен принадлежать к армейскому командованию. В 12 часов он должен находиться у моста в пяти километрах от Хайлиня. Следовать в пешем порядке с белым флагом при двух сопровождающих.
От этого сообщения генерал Ковагоя почувствовал приступ психастении: ехать к русскому командованию надо было ему.
* * *
Неспокойно почувствовал себя генерал Хата в Харбине. Еще накануне вечером русские подвижные части были в ста километрах от города. Войска правого крыла Забайкальского фронта заняли Жахэ, достигли Ляодунского залива, закончив окружение Квантунской армии. На юге, в Шахэ, они соединились с китайскими войсками. «Все это способствует высадке советского десанта в империи. Этот хваленый батаанский дезертир Макартур даже при открытом фронте ползет к империи черепахой», — недовольно думал Хата. Сейчас Хата просто сожалел, что в свое время японская армия наголову разбила войска этого генерала, перепугала его насмерть, заставив сбежать с Батаанского полуострова на самолете. Этот страх не прошел до сих пор. Правда, в последнее время шестьсот его транспортных самолетов спешно помогают Чан Кай-ши перебрасывать войска в Шанхай, Нанкин, Пекин, чтобы эти города не заняли русские, но эта операция не ограждает Японию от высадки советских войск в Токио.