Тыл-фронт
Шрифт:
Когда Рощин снова возвратился на перевал, внизу уже виднелась идущая по дороге колонна японцев. Полк шел походным порядком при развернутом боевом знамени.
Это должно было означать, что боевой дух войск не сломлен, они выполняют повеление императора.
— Этих еще долго нужно перевоспитывать, — пробурчал Федорчук. — Из Муданьцзяна тикали и барахло растерялы, а тут фасон гнут!
На половине подъема колонна остановилась. От нее отделилась группа и направилась к перевалу.
Рощин вышел навстречу.
Впереди группы японцев шел генерал. Рощин
Приблизившись, генерал остановился в пяти шагах от Рощина. Майора он не узнал или старался не узнавать.
— Господин майор! Сто двенадцатый полк Сто двадцать четвертой дивизии по повелению императора и приказу армейского командования прибыл для сдачи оружия, — доложил за него низкорослый капитан, очевидно, переводчик.
— Господин генерал! — обратился Рощин к Ковагоя. — Знамя и оружие офицеры и полк сдают здесь, В дальнейшем побатальонно следуют в мулинский военный городок.
Словно не поняв, Ковагоя добросовестно выслушал переводчиков и в знак согласия отвесил пренебрежительный поклон в сторону Рощина. Потом медленно извлек из ножен шашку, поднес к губам, поцеловал, быстрым движением переломил ее через колено и бросил к ногам Рощина.
Рощин нахмурился.
— Вы подаете плохой пример, генерал, своим офицерам, — сухо заметил он. — Если подобное повторится, я вынужден буду считать это как сопротивление, — и, взглянув на Федорчука, спросил:
— Полк «катюш» готов?
Федорчук его понял. Лихо козырнув, он гаркнул во всю силу своего голоса:
— Так точно, товарищ майор!
От этого доклада Ковагоя вздрогнул и что-то быстро приказал стоявшему позади майору. Тот бегом направился к колонне.
— Вызвать знаменосцев! — приказал Анатолий Андреевич.
Сигнальщик протрубил вызов. К перевалу направилась группа знаменосцев. Когда она поднялась на перевал, Рощин приказал Федорчуку взять знамя. Старшина подошел к знаменосцу, взял из его рук знамя и бросил к ногам майора…
Хотя отдельные части продолжали сопротивление, гордость империи — Квантунская армия — оказалась повергнутой.
3
20 августа генерал Савельев получил из Харбина донесение от своего начальника штаба, возглавлявшего воздушный десант, о готовности харбинского гарнизона сдаться в плен.
Обстановка способствовала этому. Разрозненное сопротивление отдельных частей японских полевых войск перед фронтом армии, четырехтысячного гарнизона Хутоуского укрепленного района и Шиминзянского узла сопротивления в ее тылу не представляли серьезной помехи. Поэтому Савельев пришел к заключению, что дальнейший маневр войск армии необходимо изменить, С этим Георгий Владимирович и выехал в штаб фронта.
План Георгия Владимировича был прост. Он предлагал армию разделить на три группы. Одну дивизию с тяжелой артиллерийской бригадой оставить в районе
Командующего фронтом Савельев застал за оживленной беседой с членом Военного Совета.
— Читали, Георгий Владимирович? — возбужденно спросил он, не дав Савельеву соблюсти военную официальность. — Центральный Комитет партии и Совет Народных Комиссаров уже поручили Госплану составить пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства. Не только восстановления, но и развития!
Маршал был взволнован. Савельев понял, что для него война уже пройденный этап.
— Скорее, скорее громите японцев! — словно в подтверждение его мыслей воскликнул командующий.
Выслушав Савельева, маршал остался доволен.
Значит, хотите, генерал, всех командармов обскакать: подавай Харбин Отдельной Приморской армии? — рассмеялся он. — Подвижной состав прикинули?
— Так точно, товарищ маршал! Частично соберем в тылу, на остальной отдан приказ начальнику отделения управления дороги в Муданьцзяне…
— Поскольку вы занялись Харбином, вышлите туда кого-либо из офицеров своего штаба специальным самолетом. Необходимо доставить оттуда командование гарнизона для передачи условий капитуляции.
— Слушаюсь, товарищ маршал!
— Если ваше отсутствие в армии, генерал, позволяет, поедемте со мной, — предложил командующий фронтом, утвердив план Савельева. — Главком пригласил меня на переговоры с представителями командования Квантунской армии.
* * *
Встреча состоялась в домике лесника неподалеку от границы. В пятнадцать часов тридцать минут штабист доложил маршалу Василевскому, что японцы ожидают его приема. В домик один за другим вошли Хата, консул Миякава и начальник первого отделения штаба подполковник Сидзима. Подполковник присутствовал как переводчик, хотя генерал и консул довольно прилично владели и сами русским языком. Выстроившись в ряд, японцы сняли головные уборы и низко поклонились.
— Генерал-рейтенант Хата есть нацарьник стаба Квантунской армии!
— Японский консур в Харбине Миякава!
— Переводчик и начальник первого отделения подполковник Сидзима! — представились они по очереди.
— Прошу, генерал, строевую записку, — обратился маршал к Хата.
Японец растерянно взглянул на подполковника. Тот коротко что-то ему ответил.
— Я не имею здесь состав… цисренность Квантунской армии, — наконец ответил Хата.
— Начальник штаба, являясь к командующему, должен иметь при себе, — недовольно заметил маршал. — Какова численность Квантунской армии была к началу войны?