Тыл-фронт
Шрифт:
— Хоть глаз выколи, товарищ старший политрук! Ничего не вижу, — с отчаянием выкрикнул Калмыков. — Плыву, а не еду!
Не видел ничего и Бурлов. Он только знал, что справа — скалистые отроги сопок и каменные глыбы, а слева — крутой обрыв к реке Волынке. Небольшая неосторожность — и машина с минами сорвется вниз или врежется в глыбу.
— Стой! — приказал Бурлов.
Когда машина остановилась, и Калмыков выключил фары, все вокруг окутала непроницаемая тьма. «Что же делать?» — думал Бурлов.
Двенадцать часов
— Для форсирования переброски мин в дивизию полковника Мурманского создается сборная колонна автомашин. Начальником ее назначаетесь вы, — объявил он. — К трем часам ночи мины должны быть в дивизии…
Колонна погрузила мины вовремя. А теперь вот… Что же делать?
— Товарищ Калмыков, я пойду впереди, — решил он и, с трудом открыв дверцы, спрыгнул в глубокий снег. И тотчас же сильный порыв ветра заставил его схватиться за борт автомашины. Достав карманный фонарь, Бурлов подал сигнал включить, фары, чтобы предупредить водителей.
По дороге, терявшейся в снегу, цепочкой вспыхнули огни.
Шоферы встречали Бурлова тревожным вопросом:
— Дороги нет?
— Дорога есть. Сейчас тронемся. Интервалы держать пять метров. Ехать на первой скорости.
— Есть! — коротко бросали шоферы и захлопывали дверцы.
Когда Бурлов возвратился к Калмыкову, тот, уронив голову на баранку, дремал.
— Заводите и езжайте за мной, — приказал Бурлов.
Старший политрук пошел впереди. Метров через двести он оглянулся и увидел движущиеся за ним огоньки, Бурлов старался идти быстро. Временами он пытался бежать. На половине подъема к перевалу впереди показалась машина. За ней вторая, третья. Они стояли вплотную друг к другу. «Колонна стоит. Неужели та, что вышла тремя часами раньше?»
Бурлов подал Калмыкову сигнал остановиться и направился в голову колонны. Позади раздалось тяжелое дыхание. Обернувшись, Бурлов увидел Калмыкова.
— Вы зачем? — крикнул старший политрук, пересиливая рев ветра.
— Мне показалось, что вы вызываете, — схитрил Калмыков.
Бурлов промолчал и тяжело зашагал вперед. Калмыков последовал за ним. В одной из кабин политрук заметил огонек папиросы.
— Почему стоите? — спросил он, открывая дверцу.
— Не знаю. Наверно, дорогу потеряли, — вяло отозвался шофер.
— Где начальник колонны?
— Старший лейтенант должен быть в передней машине.
Добравшись к головной машине, Бурлов постучал в кабину.
— Кто там? — донесся недовольный голос.
— Начальник колонны полка, старший политрук Бурлов, Почему стоите?
Дверца приоткрылась. Из кабины выглянул закутанный в тулуп командир.
— Дороги нету, товарищ старший политрук, — отозвался он. — Замело, ничего не видно. Рассвета придется ожидать.
— К трем часам мины должны быть в дивизии, — возразил Бурлов.
— Что же, машины и людей гробить
— А что же, будем стоять и жечь горючее? Заводите моторы! — уже тоном приказа предложил Бурлов.
— Никуда я не поеду, мне своя голова дороже. Если вам нужно — езжайте.
— Заводите моторы! — медленно повторил Бурлов. — Я буду показывать дорогу, — добавил он и, не ожидая ответа, пошел вперед.
— Никуда я не поеду! — сидевший прихлопнул дверцу.
Бурлов его уже не слышал. Калмыков постоял с минуту в раздумье и, прошептав: «Имею полное право», подошел к машине.
— Выходи, начальник, — угрожающе предупредил он.
— Но, товарищ командир, поймите…
— Выходи, говорю, — взревел Калмыков и открыл дверцу. — Или я тебя с полным правом выволоку!
От неожиданности сидевший вывалился из кабины.
— Догоняй старшего политрука и показывай дорогу! — Калмыков помог ему встать, — Заводи! — крикнул он шоферу.
— Есть, товарищ командир!
Вспыхнул свет фар. Впереди, метрах в двадцати, шел Бурлов. За ним, подняв полы тулупа, бежал начальник передней колонны.
* * *
Рощин лежал в густых зарослях багульника. Из-под белого маскировочного халата с низким капюшоном виднелась только часть его лица.
На этом участке минировать будем вон от того лозняка до Козьего распадка, — объяснял находившийся рядом командир саперного взвода. — Первый ряд проведем прямо вдоль проволочного заграждения. Глубина между рядами по норме. Только мины далековато подносить. Много времени уйдет.
— Мы их на санках подвезем, — предложил Рощин.
— Ну? А сани есть? — обрадовался тот. — Тогда смотрите — возить вон в тот котлован и к ручью. Он перемерз — хорошее укрытие. Не ошиблись метеорологи: ночь бурная будет, — довольно добавил он. — К утру все следы заметет. На лунки ставьте людей покрепче.
В сумерках подошли разведчики и привезли на двух санках ломы, лопаты и кирки.
С сопки к ним сбежал продрогший Рощин.
— Давайте-ка, Денисович, разомнемся, — старший лейтенант, прижав руки в огромных меховых рукавицах к корпусу, пошел на Федорчука.
— Зашибу ненароком, вы ж недавно из госпиталя, — расплылся в улыбке Федорчук, но все же вобрал голову в плечи и выставил кулаки.
— Вот еще что вспомнил! — рассмеялся Рощин. — Да я и забыл про госпиталь.
— Бой! — крикнул Варов.
Дразня Федорчука левой рукой, Рощин внимательно следил за ним. И когда тот хотел толкнуть его в плечо, Рощин присел и сам с силой ударил Федорчука в грудь.
— Ось як! — удивился Федорчук, отлетев на несколько шагов. — Ну держиться!
Он пошел напролом. Рощин увертывался. Потом резко присел и правой ногой ударил Федорчука под ноги. Тот, охнув, упал. Рощин насел сверху.