Тыл-фронт
Шрифт:
Только Федорчука и Новожилова, казалось, не коснулось общее напряжение. Они спокойно наблюдали за мишенями. Но и Бурлов не спешил их вызывать.
— Земцов! — скомандовал политрук при очередном появлении мишени.
Земцов вздрогнул и быстро выстрелил.
Наступила тишина.
— Двойка! — крикнул Селин.
— Стрелок! — осуждающе бросил Федорчук.
— Руки дрожат! — виновато отозвался Земцов.
— Товарищ старший политрук, разрешите мени три раза выстрелить за один
— И мне! — одновременно раздались голоса Новожилова и Варова.
— А мне два? — обратилась Сергеева.
— Я не возражаю. Только скидки в оценке не будет.
— Согласны! — дружно ответили бойцы.
— Варов! — вызвал Бурлов, когда показалась мишень.
Раздались один за другим два выстрела. Третьего Варов сделать не успел: мишень скрылась.
Бурлов подошел к телефону.
— Два?.. Так и должно быть. Какие попадания?.. Понятно! — Бурлов передал Селину трубку и подошел к Варову.
— Молодец, товарищ Варов! Десятка и восьмерка, — объявил он.
— Служу Советскому Союзу, — ответил Варов. Лицо его сияло. Но когда Федорчук за один показ сделал три выстрела и выбил двадцать восемь очков, а Новожилов все пули положил в десятку, он помрачнел.
— Отак треба стрилять, Петро, — подтрунивал над ним Федорчук.
Кривоступенко, стрелявший одним из последних, тоже не подвел взвод.
В конце Бурлов вызвал Огурцову, но та продолжала лежать с опущенной винтовкой.
— Вы почему не стреляете? — спросил старший политрук.
— Боюсь, — повернула к нему голову Огурцова. По цепи прокатился сдержанный смех. Бурлов нахмурился.
— Не могу я, — вдруг выкрикнула она. — Я не мужик, а девушка… женщина. Я могу считать, писать…
Клавдия не плакала. Ее лицо, кроме злобы, ничего не выражало.
«Как с ней поступить?» — подумал Бурлов, чувствуя на себе взгляды разведчиков.
— Товарищ Огурцова, останьтесь после стрельбы здесь. Будем учиться не бояться, — приказал он.
После обеда дневальный Варов громко объявил:
— Линейный взвод отстрелялся на «отлично». Вычислители, из-за Огурцовой, — на «посредственно»: Какие будут предложения?
— Утвердить! — отозвались бойцы.
— Тогда приготовиться к построению. Направление — к артиллеристам! — закончил Варов.
Разведчики шумно направились к выходу.
— А вы, товарищ водитель, соизволите идти на занятия по материальной части? — ехидно спросил Варов сидевшего около печки Калмыкова.
— Мне эти занятия нужны, как твоему языку двигатель, — отозвался Калмыков. — Дневалишь — и дневаль себе, а не транслируй.
— Есть дневалить! — козырнул Варов. — Я понимаю, конечно, ваша стихия — моторы, баллоны, прерыватели без искры. Но вы не имеете права не знать
— Нет, имею полное право не идти! Какая такая смежная специальность? Я шофер первой, руки. Мне смежность не нужна, — но, заметив вошедшего в землянку старшего сержанта Ошурина, Калмыков быстро встал и направился, к выходу.
— Поторапливайтесь, товарищ Калмыков. Задерживаете строй, — предупредил Ошурин, догадавшись по лицу Варова о содержании их разговора.
— Я про эти пушки сам могу не только рассказать любому, а тенором спеть… — бурчал Калмыков.
Увидев в строю повара Кривоступенко, он стал рядом и спросил:
— И ты, значит, пушками интересуешься?
— А чего ж? Дело нужное. Без этого, я тильки повар, — усмехнулся Кривоступенко. — Для бойца в первую очередь — вооружение.
На огневые позиции артиллерийского дивизиона разведчики пришли, когда там орудия уже накрывали чехлами. Разгоряченные, с вспотевшими лицами, но довольные и оттого веселые артиллеристы встретили разведчиков шутками:
— Интеллигенция пожаловала!
— Смотрите, рукавицы не испачкайте…
— За банником пришли — в баню собираются!
— На выучку, значит, пожаловали? — стрельнул глазами на Калмыкова смуглый боец. — Конечно, если сами не дошли…
— Не на выучку, а на изучение смежной специальности, — перебил его Калмыков. — А пушку мы эту знаем до винтика.
Смуглый подмигнул товарищам.
— Вполне даже может быть, нужно только проверить, — с серьезным видом сказал он.
Шофер насторожился: у орудия он был всего раза два.
— Покажи-ка, дорогой товарищ, где у орудия дислоцируется мушка?
Не разгадав старой артиллерийской шутки, Калмыков сделал шаг орудию. Артиллеристы притихли. Но Федорчук не мог допустить конфуза батарейца.
— Цэ каждый знае, шо у орудия нэма мушки, — как бы невзначай обронил он. — А на вашем може и есть: не пушки, а пистолеты… Вот под Каменушкой стоит дивизион, там пушка! — продолжал он, доставая кисет. — Раз чуемо: шумлять. Приходим, а в стволи собака. Зализла и давай сало лызать. Воны ее пугнули с дула, вона к казеннику. Пугнулы с казенника, вона к дулу. Ах так!
Заложили снаряд и як бахнуть! Так вона двадцать верст летыть и гавкае, летыть и гавкае.
Все засмеялись, а Федорчук с серьезным видом тянул козью ножку. Появился Рощин. Ошурин быстро выстроил батарейцев.
— Занятия проведем так, — объявил Рощин. — Первый час — артиллеристы покажут работу. Следующий час работать будем сами.
С орудия сняли чехлы. Молодой щеголеватый лейтенант, взглянув на притихшие расчеты, громко скомандовал:
— По местам!
Артиллеристы бросились к орудию.