Тыл-фронт
Шрифт:
— Ты уж слишком! — возразил Володин. — Да еще заставлял стать на колени перед подчиненным!
— Который просидел в тюрьме два года, — добавил Зудилин.
Командиры заговорили все вместе. Курочкин нахмурился и встал.
— Больше порядка, товарищи командиры, — строго заметил он. — Это служебное совещание. Мы собрались, чтобы обсудить проступок своего товарища и помочь ему разобраться, — продолжал капитан, глядя на Зудилина. — Командир — лицо подразделения. Я не думаю, чтобы кто-нибудь из вас верил, что
— Неправда! — выкрикнул Зудилин.
Курочкин пристально посмотрел на Зудилина.
— Правда, товарищ Зудилин, — наконец проговорил он. — Приказать такому бойцу, как Калмыков, покупать водку, это сознательно толкать его на старую дорожку. А своим малодушием, прикрытым словами о чести, вы противопоставляете себя бойцам.
Осудили поступок Зудилина почти все командиры. Грищенко и Володин промолчали. Рощин выступал горячо.
— Я не оправдываю свою резкость по отношению к Зудилину, — заключил он. — Но низость, в какой бы форме она ни проявлялась, — есть низость.
Когда слово предоставили Зудилину, тот, облизнув сухие губы, проговорил:
— Я, товарищи, виноват. Прошу простить меня. Сегодняшний суд останется памятным на всю жизнь. Но извинения у Калмыкова просить не буду. Я не смогу этого сделать, — почти шепотом заключил он.
Приняли предложение Бурлова и Курочкина — задержать присвоение Зудилину очередного звания на один год.
Глава пятая
I
Порывистый низовой ветер перекатывал на болотах и пустырях белые волны. Попадая в затишье, снег сбивался в плотные сугробы с замысловатыми резными козырьками. Он взвивался в воздух, сверкая в лучах расплывшегося слепящим пятном солнца, алмазной пылью.
Поежившись от холода, генерал Савельев вышел из буксовавшей в занесенном кювете машины. Неодобрительно взглянув на суетившегося шофера, он свернул в просеку и направился в расположение полка. Помогавший шоферу адъютант бросил лопату и догнал командарма.
— Останьтесь с шофером. Вместе приедете, — приказал Савельев.
Если б не этот прохватывающий насквозь ветер, генерал даже обрадовался бы возможности пройтись. Такая неожиданность не часто выпадала на его долю, хотя он и постоянно разъезжал по двухсоткилометровому фронту, на котором занимала оборону армия. «Идти бы так, просто без цели, с ружьишком по следу русака. А еще лучше бы выспаться как следует». — Командарм поймал себя на «недозволенных» мыслях и ускорил шаг: впереди, растянувшись вдоль просеки, бойцы старательно сгребали снег. «Это что за волхвы?» — удивился Савельев. Поравнявшись
— С ветром воюете?
Прервав работу, боец испытывающе взглянул на Савельева, скользнул взглядом по вороту дубленой шубы, разыскивая петлицы. Не найдя их, предусмотрительно выпрямился и, приставив лопату к ноге, как винтовку, простовато проговорил:
— Снег убираем. Командарм должен приехать. Да, видно, в такую погоду не доберется…
«Какую глупость могут придумать взрослые люди!» — сердито подумал Савельев.
— Кто старший у вас?
— Во-он в шинели, старшина, — охотно доложил боец.
Обходя работавших, Савельев направился к старшине. Тот узнал его еще издали и зычно крикнул:
— Отставить работу! Равнение на середину!
Стараясь твердо ступать по сугробам, подошел к Савельеву.
— Товарищ генерал! Команда бойцов убирает снег. Докладывает старшина Кремляков.
— Здравствуйте, товарищ Кремляков, — поздоровался Савельев, подавая руку. — Не рано ли за расчистку взялись?
— Вообще, товарищ генерал, рановато. Завируха не кончилась, наметет опять.
— А зачем надумали убирать сейчас?
— Вас собирались встречать, — признался старшина. — Ждали часика через два.
— Кто распорядился? — нахмурился Савельев.
— Начальник штаба. Он и сам был здесь.
— Доложите ему, что я приказал людей отправить на занятия.
— Есть доложить — людей отправить на занятия! — козырнул старшина.
На широкой опушке к Савельеву, запыхавшись, подбежал командир полка майор Свирин. Выслушав его рапорт, командарм строго спросил:
— Из окопов, по всей вероятности, не пытались убирать снег?
— Нет, товарищ генерал, — признался Свирин. — Днем нельзя, снег нужно выносить в закрытые места. Японцы не любят, когда наш боец покажется: стреляют. А ответ послать нельзя…
— Для бойцов не нужно? А для меня дорогу расчищать? — Свирин виновато молчал. — Ну что же, пойдемте осмотрим боевые порядки второго батальона.
— Днем опасно, товарищ генерал, — предупредил Свирин.
Но командующий молча направился в сторону границы. Свирин недовольно вздохнул и, приказав передать о прибытии генерала командиру дивизии, вызвал четырех рослых бойцов в белых маскировочных халатах:
— Попарно вдоль тропы. Метров за десять в стороне. Вперед не заходить. Заряжай!
И он быстрым шагом догнал командарма.
Сюда, в глухую чащу, буран не добирался. Он только угадывался по угрожающему шуму верхушек деревьев, да по сыпавшимся сверху серебристым снежинкам. С границы, с большими перерывами, доносились то глухие, то звонкие хлопки выстрелов.
— Японцы? — спросил командарм.
— Они, товарищ генерал, — подтвердил Свирин. — Теперь им скучней стало. Недавно еще развлекались…