Убийца Шута

Хобб Робин

Дневник сновидений Пчелки Видящей

Мой первый ужин с новым учителем был наихудшей трапезой в моей жизни. Я была одета в одну из моих новых туник. Она кусалась. И не подходила мне по размеру, так что я чувствовала себя как в огромной шерстяной палатке. Мои новые леггинсы еще не были готовы, а старые были мне коротки и висели мешками в коленях. Я чувствовала себя болотной птичкой, с ногами, торчащими из-под обилия одежды. Я сказала себе, что если сразу сяду за стол в таком виде, то никто ничего не скажет мне, но мой план тут же провалился.

Шун опередила меня. Она влетела в столовую как королева, входящая в тронный зал. Ее волосы были собраны на затылке; у ее новой горничной определенно был талант

к уходу за волосами, каждый ее темно-рыжий завиток сиял. Серебряные булавки мерцали, отражаясь в красном дереве как звезды на небе. Она была не просто красива, она была поразительна! Даже я не могла не согласиться с этим. Она была в зеленом платье, и при помощи какой-то уловки ее грудь была так приподнята, как будто она предлагала ее нам, требуя, чтобы мы смотрели на нее. Она подвела губы и припудрила лицо, так что ее черные ресницы и зеленые глаза смотрели на нас, словно из-за маски. Штрих помады на каждой щеке сделал ее образ более оживленным и естественным. Я была обречена ненавидеть ее еще больше за ее красоту. Я последовала за ней в комнату. Прежде чем я достигла своего места, она обернулась и оценила меня взглядом, улыбнувшись своей кошачьей улыбкой.

И тут случилось худшее. Позади меня стоял мой учитель.

Фитц-Виджелант не мог отвести взгляд от Шун. Его прекрасное лицо зажило, опухоль спала, а зеленые и фиолетовые синяки исчезли. Его кожа не была такой грубой, как у моего отца или Риддла. Цвет его лица был как у истинного джентльмена. Он гладко выбрил щеки с высокими скулами и свой строгий подбородок, но над верхней губой была тень, которая, несомненно, со временем стала бы грандиозными усами. Я волновалась, что он станет насмехаться над моей неподходящей одеждой — напрасно.

Он остановился в дверях, его глаза расширились, когда он увидел Шун. И она, и я видели, как он перевел дух. Затем он медленно прошел и занял свое место за столом. Он извинился перед отцом за опоздание, но когда говорил, смотрел только на Шун.

Он занял свое место за столом последним и извинялся, что прибыл так поздно.

В этот момент, пока он тщательно формулировал любезности со своим придворным акцентом, я влюбилась.

Люди обычно насмехаются над первой любовью мальчиков и девочек, называя это подростковым увлечением. Но почему молодые люди не могут любить так же неистово и глубоко как другие? Я смотрела на своего наставника и понимала, что я для него всего лишь ребенок, маленькая для своего возраста, провинциальная, едва достойная его внимания. Но я не буду лгать о том, что я чувствовала. Я горела желанием отличиться в его компании. Я старалась сказать что-то очаровательное или заставить его засмеяться. Я мечтала, чтобы случилось что-нибудь, что заставит его взглянуть на меня как на что-то важное.

Но я осталась без внимания. Я была маленькой девочкой, одетой в обычную одежду, не знающей интересных историй, чтобы рассказать их. Я даже не могла вступить в беседу, которую начала Шун и так старательно перевела ее на себя и свое сложное воспитание. Она рассказывала о своем детстве в доме бабушки и дедушки, об историях знаменитых менестрелей, которые выступали там, о придворных, которые приезжали. Достаточно часто Фитц-Виджелант вскликивал, что тоже слышал выступление какого-нибудь знаменитого менестреля, или что он знал такую-то леди, когда она посещала замок в Баккипе. Когда он упомянул менестреля по имени Нед, она отложила свою вилку и воскликнула, что слышала, будто он был самым забавным менестрелем, знал все веселые песенки, которые можно спеть. Мне захотелось открыть рот и сказать, что он был мне как старший брат и однажды подарил куклу. Но они разговаривали друг с другом, не со мной, и если бы я встряла в беседу в тот момент, то это выглядело бы так, словно я подслушивала. В этот момент я как никогда захотела, что бы Нед нагрянул к нам со случайным визитом и поприветствовал меня как члена семьи.

Как будто бы это могло возвысить меня в глазах Фитц-Виджеланта. Нет.

Шун

подняла голову и улыбнулась ему, затем сделала глоток вина, он поднял бокал и улыбнулся в ответ. Мой отец обсуждал с Риддлом его возвращение в Баккип, когда он отбудет, о сообщениях, которые он должен будет передать лорду Чейду, леди Неттл и даже королю Дьютифулу.

Урожай винограда в Ивовом лесу в этом году был хорошим и папа сохранил немного, чтобы послать леди Кетриккен, а так же отобрал на пробу вино, которое хранится в погребах Ивового леса уже пять лет, которое, как он чувствовал, подавало большие надежды.

Я все так же тихо сидела среди них, нарезала и кушала мясо, намазывала хлеб маслом и смотрела в сторону, пока в комнату не зашла Элм, чтобы подать свежие блюда и чистые тарелки. Она была уже достаточно взрослой, чтобы прислуживать за столом, и ее фартук, цветов Ивового Леса, зеленый с желтым, очень ей шел. Ее длинные волосы были гладко зачесаны назад, собраны и перевязаны лентой на затылке. Я хотела поднять руку к своей голове, чтобы понять, была ли моя бледная копна волос все еще аккуратно причесанной или уже растрепалась как рваные кукурузные рыльца. Я положила руки под стол, плотно прижав их друг к другу.

Когда настало время покинуть стол, мой учитель быстро встал, чтобы помочь Шун выдвинуть стул и подал ей свою руку. Она с готовностью ухватилась за нее и мило поблагодарила «Ланта». Так-так. Теперь для нее он был Лантом, а для меня учителем Фитц-Виджелантом. Мой отец подал мне руку, и когда я подняла свой взгляд на него, в его темных глазах неожиданно заплясали веселые огоньки, когда он смотрел на молодую пару. Я посмотрела на Риддла, который закатил глаза, но он также был очарован их поведением. Я не видела в этом ничего забавного.

– Я думаю, что мне пора идти в свою комнату, - сказала я спокойно.

– Ты хорошо себя чувствуешь?
– с беспокойством спросил меня отец.

– Отлично. Просто у меня был длинный день.

– Хорошо. Я зайду к тебе попозже, пожелать спокойной ночи.

Я кивнула. Было ли это предупреждением, чтобы я была на месте, когда он придет? Ладно, я буду. Но потом. Я взяла свечу с подставкой, чтобы осветить себе путь.

Леди Шун и учитель Фитц-Виджелант даже не заметили, что мы задержались. Они вышли из обеденного зала и направлялись в одну из уютных гостиных. Я не хотела видеть их вместе, сидящими рядом и болтающими. Я отвернулась ото всех и зашагала прочь, рукой прикрывая пламя свечи.

У меня действительно был длинный день, но не потому что я что-то делала. Скорее наоборот. Часы безделья длились для меня бесконечно. Я не спускалась в конюшни. Какое-то время я находилась в потайном коридоре у потайного отверстия комнаты, где беседовали мой отец и Риддл, пока не уползла вниз, украдкой появившись на кухне. Но я не решилась задержаться там, чтобы посмотреть, как Милд месит тесто и поворачивает вертел. Леа тоже была там, подметала просыпанную муку и перемешивала медленно поднимающееся кукурузное тесто. Ее темные глаза были как ножи, а плоский рот сжимался как наковальня, готовая раздавить меня своими короткими словами. Так что большую часть дня я провела в одном из садов Пейшенс, с рассказами о древней крови Баджерлока. Каждый раз, когда отец видел меня с этой книгой, то подсовывал другую, что заставило меня подумать, что в этой было нечто, о чем он не хотел чтобы я прочитала. Правда, он не отбирал ее у меня. Поэтому я была полна решимости прочесть каждую страницу, даже скучные детали. Сегодня я наконец закончила ее читать, и у меня до сих пор не было идей, что же в ней было такого ужасного, о чем мне не следовало знать. Затем я бродила по саду, обрывая высохшие листочки с растений. Большинство из них находилось в зимней спячке, и поэтому прогулка была не так интересна, как могла быть. Я замедлила шаги, когда подошла к коридору, ведущему в спальню. Когда я подошла к двери моей старой комнаты я остановилась и обернулась. Никого не было. Я открыла дверь и тихонько скользнула внутрь.