Убийства в стиле Джуди и Панча
Шрифт:
…уточнить детали. И вот мы подходим к сути. Сегодня утром Хогенауэр показал мне пузырек, в котором, по его словам, содержался порошок бромида. Сказал, что, поскольку перед началом эксперимента мы оба будем находиться в состоянии некоторого психического возбуждения и, возможно, испытаем трудности с концентрацией, достаточной для быстрого погружения в состояние гипноза, за пятнадцать минут до начала эксперимента нам обоим следует принять дозу нервнопаралитического средства. Он насыпал дозу, примерно драхму, или, грубо говоря, чайную ложку, в конверт и отдал его мне. Нам обоим следовало проглотить успокоительное средство с минеральной водой, чтобы условия были одинаковыми.
Я надеюсь, Вы не станете смеяться над двумя пожилыми джентльменами, играющими в бессмысленные игры. Я иду на это, потому что хочу спасти психическое здоровье Пола Хогенауэра. Мне приходилось совершать и более безрассудные поступки, чтобы убедить людей в гораздо менее важных истинах. Тем
И все же (спросите Вы, будучи практичным человеком) почему он предлагает мне выпить бромид? Я тоже практичный человек. Мой друг честный человек, но даже честные люди прибегают к шарлатанству – в пику скептикам – для того, чтобы доказать то, что они считают истиной. Предположим, он дал мне вместо бромида снотворное. Чтобы обосновать верность своей теории, решил усыпить меня на несколько часов. Пока я буду спать, он явится сюда и узнает содержание этого конверта.
Да, я не могу быть полностью в этом уверен, но у меня есть косвенное доказательство. Я попробовал белый порошок на вкус, и он оказался горьким – в отличие от бромида. Могу предположить, что это такое. Скорее всего, это веронал, сильное снотворное.
Я намерен участвовать в этом эксперименте и принять дозу. Но я также принял определенные меры предосторожности. Когда Вы прочтете это письмо, Вы уже поможете мне. В дополнение к тому, чтобы сделать невозможным какой-либо обман, я проинструктировал администрацию отеля, чтобы никого не впускали в мой номер до тех пор, пока я «не вернусь». Сегодня вечером, без пятнадцати девять, я приму дозу. Для самогипноза я выбрал выпуклое стекло, фактически линзу волшебного фонаря. Окна моего кабинета, как Вы, возможно, заметили, выходят на запад. Я рассчитал угол наклона солнца. Солнечный свет в это время будет проникать в комнату через дальнее окно, поэтому я оставлю его открытым. Видит Бог, я даю его эксперименту честный шанс!
Мошенничество это или нет – что вполне возможно, – в любом случае Хогенауэра необходимо вывести из этих экспериментов. Я не хотел бы, чтобы он получил сертификат. Даже если бы он не афишировал свои занятия и работал тайно, это все равно было бы плохо. Он любит писать письма. Просто обожает. В этом нет ничего хорошего, когда речь идет о письмах частным лицам. Но когда он пишет таким людям, как председатель Британской медицинской ассоциации или министр внутренних дел, тут уж совсем все плохо… Должен отметить, что министр внутренних дел, вероятно, подозревает о существовании какого-то зловещего политического заговора, и я не удивлюсь, если окажется, что за нами обоими следят. Это просто смешно. Поэтому я настоятельно просил моего друга написать письмо властям и объясниться. Полагаю, что он наконец сделал это сегодня утром. По крайней мере, они будут знать, что он честный человек, даже если заподозрят его в безумии. Но я также знаю, что он убежден в своей правоте.
Хогенауэр показал мне копию письма, и вот на что я обратил внимание. Он пишет: «Я всегда отрицал, что душа, или дух, или жизненная сила, или как бы вы это ни называли, ограничены жесткими рамками. Сегодня вечером я проведу эксперимент. Уверяю Ваше Превосходительство: у меня есть все основания надеяться на успех. Конверт находится в верхнем левом ящике письменного стола Кеппеля в отеле «Кэбот», Бристоль. Возможно, было бы разумнее, учитывая сомнения Кеппеля, иметь еще двух надежных людей – в качестве свидетелей, без сомнения. Но в любом случае письмо будет получено завтра и развеет все возможные подозрения. Дурачество!.. По крайней мере, это послание отправлено человеку, который досконально во всем разберется: Его Превосходительству начальнику Департамента военной разведки сэру Генри Мерривейлу.
Там было еще несколько фраз, но мы не обратили на них внимания. Стоун медленно опустил руку на стол и заговорил.
– О боже, о боже, о боже, о боже! – произнес он с таким юношеским воодушевлением, что мы повернулись и посмотрели на него. – Сюда, леди и джентльмены. Подойдите поближе. Сюда. Всего десять центов, одна монетка, десятая часть доллара, чтобы увидеть, как Чеширский кот гоняется за своим хвостом. Смотрите, как он гоняется за своим хвостом! А вот и Великий Морж, Единственный и Неповторимый Дурак. С двумя сыщиками он участвует в грандиозной гонке за письмом, которое доставит ему почтальон завтра утром.
Эвелин, пылая, повернулась к нему.
– Замолчите! – гневно сказала она. – Откуда ему было это знать? Разве вы не поступили бы точно так же, как он? Это письмо…
Инспектор Мерчисон пожал плечами:
– Это письмо… Что ж, оно кое-что объясняет, мисс.
– Это объясняет всю эту чертову кутерьму, – объявил Стоун. – И где же ваши таинственные шпионские заговоры? Кеппель прав: два пожилых джентльмена, которые играют в бессмысленную игру – вот что это такое. А, Блейк?
– Думаю, все не так просто, как кажется.
– Что вы имеете в виду?
– Да, мы теперь можем объяснить некоторые противоречия в вещественных доказательствах, какие-то
– Каких деньгах?
Я вкратце объяснил.
– …Серпос украл деньги и сбежал в тот же вечер, когда Хогенауэр был отравлен. А в газете, которая лежала в подсобке дома Хогенауэра, обнаружилась поддельная банкнота в сто фунтов стерлингов. Был ли Хогенауэр каким-то образом связан с бандой? Можно сколько угодно ругаться на Г. М., но я готов поспорить: его игра намного более серьезна, чем кто-либо из нас может предположить.
Мерчисон глубоко вздохнул и расправил плечи.
– Ну, это не имеет значения. Моя работа прямо сейчас… – Он, нахмурившись, посмотрел в сторону двери. – Бардак! Дьявольский бардак, – вот что это такое! И я… ну, я, так сказать, помогал… Есть только одно утешение: разбираться с этим надо не здесь, а в Торки. Кто-то дал Хогенауэру яд, и Хогенауэр передал его доктору Кеппелю. Все, что от нас требуется, это зафиксировать все детали… Итак, мистер Блейк, что вы намерены предпринять?
– Позвонить Г. М. в Торки и сообщить о случившемся. На этом наша часть дела закончена. Потом…
– Да?
Я усмехнулся.
– Это полностью зависит от вас. Сегодня вечером в двух местах я был первым, кто обнаружил тело. Удивительное стечение обстоятельств… Г. М. обещал мне защиту. Если вы разговаривали со Стоуном, то должны также знать, что нам следует быть в Лондоне на нашей свадьбе завтра в половине двенадцатого утра.
Мерчисон сонно улыбнулся.
– Если то, что говорит о вас шеф, правда, – заметил он, отказавшись от официального тона и кивнув в сторону Стоуна, – то с тех пор, как вы покинули Торки, вам ни капельки не везло. И официально вы пока еще не обнаружили это тело. – Он мотнул головой. – Но я хочу, чтобы вы поняли мою позицию. Я не начальник полиции. И даже не заместитель. Я обычный инспектор с не очень впечатляющим послужным списком. Я не могу официально отпустить вас и позволить вам вернуться в Лондон, даже если бы вы знали, как это сделать в такое раннее время. Совершенно очевидно, что вы не можете оставаться в Бристоле, потому что скоро тут поднимется большой шум… Но есть одна вещь, которая мне по силам: я могу посадить вас в полицейскую машину и отправить обратно в Торки. Тогда это будет уже их дело. Вас разыскивает местный начальник полиции в качестве свидетелей, и это все, что я знаю об этом. Итак?..
Повисла пауза.
– Кен, это единственное, что может нас спасти, и мы еще успеем на нашу свадьбу! – сказала Эвелин – Инспектор, огромное вам спасибо.
– Поблагодарите его, мисс Чейн, – проворчал Мерчисон и кивнул в сторону Стоуна. – Кажется, вы ему понравились. А сейчас мне предстоит обнаружить тело. Вам троим лучше оставаться здесь и держаться на заднем плане, насколько это возможно. Нет, подождите, вам лучше пойти со мной, мистер Блейк. Вам нужно будет связаться с Торки до того, как соберется толпа, а в комнатах доктора Кеппеля есть телефон.
Мы вышли в полутемный коридор, закрыв за собой дверь. Внизу, на лестнице, возле хрустального светильника, мы заметили странную фигуру, которая при нашем появлении метнулась прочь. Мерчисон присвистнул, а потом побежал следом. Это был ночной портье. Получив от него пароль от замка, Мерчисон открыл дверь гостиной Кеппеля.
Слева от двери на стене обнаружился выключатель. Как только в этой большой комнате с белыми обоями и гравюрами на стенах зажглась люстра, она утратила большую часть своей таинственной мрачности. Все было по-прежнему. Труп в кресле производил гнетущее впечатление. Но теперь мы узнали объяснение, и вместо страха в моей душе колыхнулось сочувствие. Мерчисон закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
– Хм… – произнес он и после паузы добавил: – Бедняга.
– Да. Это лишнее. Бессмысленное убийство.
Мерчисон кивнул в сторону двери с левой стороны, рядом с каминной полкой из белого мрамора.
– Эта дверь ведет в спальню, – сказал он. – Телефон там. Но насчет «бессмысленности» я не уверен. Кое-что никак не укладывается у меня в голове. Многие из нас слышали о сэре Генри Мерривейле, в том числе и я. И я никак не могу отделаться от ощущения, что он знает об этом деле намного больше, чем, по-видимому, думает шеф. – Мерчисон рассеянно кивнул в сторону, где предположительно находился Стоун. – Вы сами сказали: у нас есть теперь объяснение многим странным деталям – запонки, пропавшие книги, передвинутая мебель… Тут все просто. Труднее всего понять поведение Хогенауэра. Если он – безобидный старый хрыч, который лишь любовался мерцающими огоньками, зачем кому-то понадобилось его убивать?
– Убийства в стиле Панча и Джуди, – сказал я. – Оказывается, все перипетии шпионской деятельности не более реальны, чем детское кукольное представление «Панч и Джуди». Нет Л. Нет…
Тишину комнаты нарушил резкий звук телефона.
Стакан и бутылка на маленьком круглом столике откликнулись на звонок едва различимым дребезжанием. Мерчисон резко развернулся и откинул портьеру на двери в спальню. Он даже не потрудился включить свет. Телефон стоял внутри на небольшой подставке, слева от двери.