Украденное ожерелье
Шрифт:
Ля Кальпренеда там еще не было, что немало удивило Альбера. Хотя ресторан наполнялся только к двенадцати часам, но человеку, нуждающемуся в услугах другого, естественно прийти на свидание первым. Заказав две дюжины устриц, Дутрлез выбрал самый отдаленный столик в противоположном углу ресторана и в ожидании Жюльена стал обдумывать предстоящий разговор. Конечно, он начнет прямо с предложения своего кошелька и затем уже мало-помалу перейдет к ночной встрече на лестнице, что даст ему возможность выяснить историю опалов и многое другое.
Он
Брат Арлеты был высокий брюнет с правильными чертами и очень симпатичной физиономией, если бы не вечно блуждающий беспокойный взгляд больших черных глаз и высокомерное выражение, никогда не покидавшее его подвижного лица, носившего в этот день явный отпечаток бурно проведенной ночи.
Увидав Дутрлеза, он просиял и поспешно направился в его сторону.
– Мне передали ваше письмо сегодня утром, – радушно заговорил Альбер, протягивая ему обе руки, – и вот я здесь, весь к вашим услугам. Благодарю, что подумали обо мне. Но прежде всего позавтракаем, я голоден как волк.
– А я совсем не хочу есть, – грустно проговорил Жюльен.
– Понимаю, вы, верно, хорошо поужинали вчера. Но все-таки вы должны помочь мне уничтожить этих устриц, да и холодную куропатку в придачу. А потом мы запьем их двумя бутылками бордосского, и вы увидите, как ваши силы восстановятся.
– Ни в чем не могу отказать вам, любезный Дутрлез, вы уже сделали мне немалое одолжение тем, что пришли сюда.
– Какое одолжение, я очень рад позавтракать с вами! Но почему вы сами не зашли ко мне?
– Я вышел из дома очень рано и не хотел будить вас.
– Вы бы меня не разбудили, я спал очень мало, и держу пари, что и вы спали не больше моего.
– Я давно уже не сплю.
– Правда, уходя из нашего клуба, я всегда оставляю вас там, и вчера наверняка игра окончилась не ранее рассвета.
– Вероятно.
– Как – вероятно? Да разве вас там не было?
– Был вначале, но до конца не оставался.
– Стало быть, выиграли?
– Почему так?
– С проигрышем ведь никогда не уходят, все стараются отыграться.
– Так это и случилось вчера с одним из ваших друзей, Куртомером.
– А много он проиграл?
– Двадцать пять тысяч франков, кажется.
– Черт возьми, немало! – пробормотал Дутрлез, соображая, что ему придется ссудить приятеля такой суммой, да, пожалуй, столько же дать Жюльену.
– Куртомеру не везет, ему давно надо было бросить баккара, – пробормотал Дутрлез. – А вы чем закончили?
– Я не играл.
– Очень благоразумно с вашей стороны не рисковать в надежде отыграться.
– Не смею похвалиться благоразумием, вероятно, я бы рискнул, если б не имел слишком важных причин не играть.
– Все же вы воздержались и поступили очень хорошо!
– Не хвалите, не узнав сперва моих причин.
– Мне и нет надобности знать их. Я опять повторяю,
– Сердечно благодарю, но сперва я должен объяснить, в чем дело.
– Говорите лучше прямо, сколько вам нужно?
– К счастью, сумма небольшая. Но я рассчитываю на вас не для одной только денежной услуги.
– Тем лучше! И кошелек мой, и я сам в вашем распоряжения.
– Вот мое главное дело: меня оскорбили, и я хочу драться.
– Охотно буду вашим секундантом.
– Я был вполне уверен, что не откажетесь. Слушайте далее. Меня оскорбил именно тот, кому я должен, я проиграл ему под честное слово и не могу вызвать его, прежде чем расплачусь.
– Понятно, но вы можете расплатиться сегодня же, я взял с собою мою чековую книжку. А пока не забывайте ваш стакан.
– Если б вы знали, какую огромную услугу оказываете мне, – тихо проговорил Жюльен. – Благодаря вам я могу проучить этого негодяя, как он того заслуживает.
– Но что же он вам сделал? В чем суть?
– Речь идет о моей сестре, и вы понимаете, что дело серьезное.
– О вашей сестре! – воскликнул Дутрлез. – Каким образом имя мадемуазель де ля Кальпренед может быть замешано в такую историю, которая может кончиться дуэлью?
– О ней осмелились говорить так, как мне это не нравится, – резко ответил Жюльен.
– В таком случае вы имеете полное право на удовлетворение. Но кто же позволил себе такое?
– Кто? Шалопай, вам, вероятно, несколько знакомый, так как он живет в одном доме с нами – Анатоль Бурлеруа.
– Этот идиот, корчащий из себя светского человека, хотя ему подобало бы стоять за прилавком? Это уж слишком, и я сам охотно проучил бы его. Но, насколько я знаю, граф не оказывает ему чести принимать его у себя. что же он мог сказать о мадемуазель де ля Кальпренед?
– Собственно о ней, конечно, ничего. Если б он осмелился оклеветать ее, я тут же проучил бы его. Но он позволил себе говорить вещи, оскорбительные для всех нас.
– И вы в этом уверены?
– Я сам их слышал. Вчера я пришел в клуб очень поздно. Три-четыре человека сидели у камина в красной гостиной спиной к двери и разговаривали. Они не слыхали, как я вошел, но я тотчас же узнал голос Бурлеруа. Он рассказывал, что отец перебрался в прошлом месяце на другую квартиру, потому что разорился и не мог больше платить такую большую цену.
– Если он сказал только это, то, по-моему, не стоит поднимать такие глупости. Все знают, что это неправда.
– Правда или неправда, мне до этого нет дела. Я не желаю, чтобы этот дурак интересовался моим семейством. К тому же он не ограничился только этим, а прибавил еще, что мы можем очень легко избавиться от наших затруднений, отдав сестру замуж за богатого человека, настолько влюбленного в ее красоту, чтобы не смотреть на приданое, а взять ее без ничего, и что такой человек уже наготове, найден нами…