Умершее воспоминание

совесть Логана.

— Ну и как тебе моё гнёздышко? — спросил друг, доставая из холодильника пиво. — Нравится?

— Что тут может нравиться? Здесь ведь почти ничего нет. — Немец открыл обе бутылки и поставил передо мной одну. — У тебя на кухне всего один стул, и на нём сижу я, в то время как ты гнездишься на коробке. Тебе самому как?

— Мне как? — с улыбкой переспросил Кендалл, положив ногу на ногу. — Я в восторге от своей квартиры. Делаю ремонт как захочу, ложусь спать когда захочу, даже убираюсь только тогда, когда сам уже задыхаюсь от пыли,

а не когда Кайли заставляет это делать. Жить одному прекрасно!

Наши бутылки звонко ударились друг о друга, и мы выпили. Выслушав восхищение друга жизнью волка-одиночки, я мысленно не согласился с ним. Более приемлемой мне казалась жизнь с девушкой, и меня не переубеждала неограниченная свобода действий при проживании в одиночестве.

Долгое время мы со Шмидтом говорили на отдалённые темы, но в основном о работе. Затем друг как-то очень резко сменил тему, спросив:

— Ну что, как там Эвелин?

Вместо ответа я настороженно посмотрел на него. Кендалл нахмурился и, обернувшись, с недоумением спросил:

— Что не так?

— Зачем ты спрашиваешь об Эвелин? — растерянно задал вопрос я.

— Как это зачем? Я хочу знать, как у неё дела.

— Я не об этом, Кендалл. Разве ты не относишься с ревностью к тому факту, что… я продолжаю поддерживать с ней общение, после того как… ну, ты знаешь.

Он улыбнулся, опустив голову.

— С какой стати я должен ревновать? — пожал плечами он.

— Но ты ведь…

— Да. Тот факт, что я люблю её, не запрещает мне надеяться на то, что у вас с ней ещё может что-нибудь получиться.

То, что Шмидт так открыто и с вызовом говорил о своей любви к Эвелин, странно повлияло на меня. Сначала я разозлился, потом из-за чего-то расстроился, и, наконец, мою душу наполнила бесконечная благодарность Кендаллу за то, что он говорил. Тяжело вздохнув, я подпёр щёку кулаком и взглянул на него исподлобья.

— Честно говоря, чувствую себя самым ужасным другом на свете, — тихо признался я. — Как я могу продолжать видеться с ней после того, как она отказала нам обоим?

— Да хватит тебе, — улыбнулся немец, — я ведь сказал, что не ревную. Всё охрененно, Логан.

— Как ты можешь так говорить?

— Не понял?

— Просто я пытаюсь поставить себя на твоё место, — задумчиво произнёс я, — наверное, я уже давно сошёл бы с ума от злости и ревности. Мне бы не дала покоя мысль, что я один, а ты там… с ней.

Пожав плечами, он взял в руку бутылку пива и, приподняв её, сказал:

— Давай тогда выпьем за меня, раз я такой идеальный друг.

Не успели мы сделать и по глотку пива, как в дверь раздался короткий звонок. Сердито поставив на стол бутылку с пивом, Кендалл поднялся на ноги и проворчал:

— Кого это ещё принесло?

Он пошёл открывать. Пока друга не было, я разглядывал его кухню и отмечал про себя, что я бы сделал по-другому, что добавил, а что вообще бы убрал. В прихожей зазвучал голос Шмидта, а уже

через мгновенье немец снова появился в кухне, но не один. Рядом с ним стояла рыжеволосая конопатая девушка, которая была ниже его на полторы головы.

— Вот, это мой друг, о котором я однажды рассказывал, помнишь? — Кендалл посмотрел сначала на меня, потом на свою знакомую. — Его зовут Логан. А это Мини, моя соседка.

Девушка помахала мне рукой, и я, неискренне улыбнувшись, поднялся со стула.

— Наверное, я не совсем вовремя напросился к тебе в гости… — каким-то виноватым тоном сказал я. — Думаю, мне уже пора домой…

— Нет-нет-нет, Логан, что ты, — залепетала Мини, усаживая меня обратно, — это я сейчас уйду. Я ведь только на минутку, забрать у Кендалла свою тарелку.

Шмидт достал из верхнего ящика большую тарелку, предназначенную, очевидно, для тортов и пирогов, и с улыбкой протянул её Мини.

— Понравилось? — тоже улыбнулась соседка немца.

— Ты попала в точку с вишнёвым пирогом, он мой самый любимый.

— Рада, что смогла угодить. Надеюсь, ты помнишь про приглашение Мерилин?

— О, конечно.

Они говорили ещё о чём-то, но я уже не мог разобрать слов, потому что Кендалл и Мини ушли в прихожую. Проводив свою соседку, Шмидт вернулся на кухню и, снова усевшись на коробку, улыбнулся мне.

— Куда это тебя пригласила Мерилин? — спросил я с прищуром.

— Да на вечеринку. Можешь себе представить? На этаже восемь квартир, и я единственный парень среди жильцов.

— Ого! Почему ты не рассказывал нам о таком подарке судьбы?

Немец со смехом пожал плечами.

— Мини для тебя уже и пирог готовила?

— Они здесь все такие добрые, — с восхищением в глазах проговорил он. — Когда я только заселился в эту квартиру, они все пришли ко мне, чтобы поздравить с новосельем, и каждая, каждая принесла с собой вкусняшку! Я долгое время завтракал, обедал и ужинал только их подарками.

— Вот как, — несколько обиженно произнёс я, — а нас с парнями ты даже не додумался позвать на новоселье.

— Бог с тобой, Логан, этих девушек я тоже не приглашал! К тому же я думал позвать вас, когда полностью закончу с ремонтом. Ты же видишь, сейчас у меня даже сидеть негде.

— Да уж. Я думал, тебе плохо живётся на новом месте, а ты тут, оказывается, живёшь припеваючи.

— Ой, вот только не надо завидовать, — с хвастливой улыбкой сказал друг.

Одновременно мы с Кендаллом получили сообщения и так же одновременно взглянули друг на друга.

— Совпадение? — спросил я.

Шмидт только пожал плечами в ответ, и мы с ним полезли в карманы за телефонами. Это была рассылка от Джеймса: в следующую субботу Изабелла отмечала день рождения, и Маслоу, желая устроить для своей избранницы вечеринку-сюрприз, просил нас помочь с её организацией. «Друзья познаются в беде, ведь правда?» — так Джеймс заканчивал своё сообщение.