Умершее воспоминание
Шрифт:
— Он сам ещё не устал от бесконечного праздника? — спросил Кендалл, набирая ответ на сообщение. — Я тут взялся посчитать вечеринки, которые он устраивал в этом году, и сбился со счёта.
— Я помогу ему исключительно из дружеских соображений, — сказал я, отложив телефон в сторону. — Не буду ставить перед собой цель удивить Изабеллу.
— Ох, кому-то не нравится подруга Джеймса… Ты так и не смог привыкнуть к ней? Даже после вашей поездки в Мексику?
— Как можно к ней привыкнуть, Кендалл? Она змея, которая будто бы ласково обвила шею Джеймса, но я каждую секунду жду, что она вот-вот вопьётся в него своими клыками.
— Да ладно тебе, в их отношениях нет ничего подозрительного. Лично я думаю,
— Ты просто мало видел их двоих вместе.
— Возможно. Посмотрю на них на вечеринке. Кстати, ты будешь один?
Я заметил, что Кендалл сразу же осёкся, после того как задал этот вопрос. Очевидно, он подумал, что я всё ещё болезненно переносил нашу разлуку с Дианной.
— Думаю взять с собой Эвелин, — как-то неуверенно проговорил я, — в последнее время у неё в семье не всё так гладко… Я думаю, ей нужно сменить обстановку. Ты же не против этого? — спохватившись, добавил я.
Шмидт с раздражением сузил свои изумрудные глаза и тихо сказал:
— Ещё раз спросишь об этом — получишь по лицу.
Я криво улыбнулся. Мне всё ещё было непривычно говорить с Кендаллом о моём общении с Эвелин, и я всё ещё не знал, как относиться к его благородной неревности. Неужели у него такое большое сердце?
— А ты с кем придёшь? — поинтересовался я у друга.
— Ни с кем.
— Как это? Я думал, ты возьмёшь с собой… ну, хотя бы Мини.
— Мини? — Кендалл засмеялся. — Ты чего, дружище? То, что мы соседи, не обязывает нас вместе мотаться по всяким там вечеринкам.
— Чего тебе стоит просто пригласить её?
— Я слишком сильно страдал во время прошлых отношений с девушкой и пока не спешу заводить новые. Мы с Мини друзья, Логан. Просто друзь-я.
Я решил не переубеждать друга, в чём-то его понимая, и мы сменили тему разговора.
Вернувшись от Кендалла, я долго сидел у себя на кухне, словно ждал чего-то. Может, я ждал, что вот-вот послышатся осторожные шажки, и чей-нибудь голос спросит: «Будешь ужинать?» Может, я ждал, что вот-вот запахнет едой или, может быть, наверху запоёт скрипка. Потом я прошёлся по пустому дому, заглядывая в каждую комнату и ожидая увидеть кого-нибудь… Но никого не было. Поймав себя на мысли, что я невыносимо скучаю без Дианны, я разозлился сам на себя. «Зачем же ты бросил ваши отношения на произвол судьбы, если тебе было так хорошо рядом с ней? — сердито спрашивал себя я. — Надо думать, что делаешь, а если и сделал, не подумав, то не нужно терзать себя бесплодными размышлениями. Всё. Кончилось. Уже ничего не вернёшь».
Засыпая, я убедил себя, что моё ощущение одиночества было таким острым не потому, что мне было хорошо рядом с Дианной, а потому, что она была рядом почти каждый день; этот контраст в дни её отсутствия теперь был до жути мне непривычен. В отдельные моменты я начинал понимать даже слёзы Дианны: возможно, она точно так же скучала по мне, когда я был в разъездах, может быть, ей точно так же дико не хватало меня… Почему я раньше этого не понимал?
Лучшее познаётся в сравнении, и в первое время, сравнивая свою жизнь с Дианной и без неё, я полагал, что жизнь с ней была намного лучше, и даже не называл конкретных причин, по которым это было так. Но это только первое время. А оно самое тяжёлое (так говорил мне Джеймс), его просто надо пережить, просто надо пережить…
И переживать я решил его на работе. Всю следующую неделю я работал как проклятый, совершенно не помня и не жалея себя. Парни были ошеломлены, а Мик приятно удивлён; каждый вечер он нахваливал мою работу и ставил меня в пример остальным. Но я ушёл с головой в работу не для того, чтобы меня хвалили, а для того, чтобы эта работа сумела отвлечь меня от мыслей об одиночестве. Я просто старался заполнить эту пустоту, зияющую в моей
Блэков я не навещал намеренно. Если работа в студии хотя бы немного возвращала меня в прежнее течение жизни и отвлекала от нашего разъединения с Дианной, то визит к Блэкам мог бесповоротно разрушить всё, чего я смог добиться за эту неделю. Меня всего ломало без Эвелин, я хотел видеть её, хотел говорить с ней и всеми силами тянулся к ней, но непонятная и даже эгоистичная жалость к самому себе не позволяла мне приехать к ней. Всё, чем мне пришлось довольствоваться, это пара сообщений перед сном каждый вечер, но они, эти жалкие сухие сообщения, только больше усугубляли моё положение и сильнее заставляли ощущать недостаток общения с Эвелин. Мне было мало того, что на прошлой неделе мы виделись почти каждодневно: я никогда не смог бы в полной мере насытиться ею.
Однако, какими бы упорными ни были мои старания, я сломался. Проснувшись утром в пятницу, я отчётливо понял: я жить не могу без Эвелин.
На руку мне сыграло то, что сегодня наш рабочий день начинался в двенадцать. Это позволило мне заскочить к Блэкам перед работой, и, собственно, я так и сделал. Необъяснимую вину перед Эвелин я всё же чувствовал, поэтому по дороге к ней я заехал в цветочный магазин и купил розовые розы.
Мистер Блэк был дома, он и открыл мне дверь. Видимо, в отсутствие своей супруги он сам справлялся с завтраком: об этом говорили фартук, который был на нём, и озабоченный вид мужчины.
— О, привет, Логан, — улыбнулся Джонни, и мы пожали друг другу руки, — рад снова тебя видеть. Где пропадал?
— Заработался, — с виноватой улыбкой пожал плечами я.
Мистер Блэк посмотрел на букет роз, которые я держал в руках.
— Эвелин уже встала, — сказал он, словно отвечая на мой не прозвучавший вопрос, и бросил быстрый взгляд в сторону кухни, — слушай, у меня там блины подгорают, ты тут сам…
— Да, я справлюсь. Идите спасать блинчики.
Пока я поднимался наверх, к Эвелин, руки у меня взволнованно дрожали. На втором этаже было тихо, и на мгновенье мне показалось, что в комнатах никого не было. «Нет, это же не твой дом, — поспешил я себя успокоить, — Эвелин здесь, она никуда не ушла».
Постучавшись, я приоткрыл дверь и заглянул в спальню, которая за последнее время мне стала даже роднее своей собственной. Эвелин сидела на подоконнике и глядела в окно. Она даже не повернулась, чтобы посмотреть, кто вошёл, — очевидно, она думала, что пришёл мистер Блэк. Эвелин не ждала меня, и это несколько задевало.
— Я пока не хочу завтракать, папа, — прозвучал её разочарованный голос; она по-прежнему на меня не смотрела.
— Нет аппетита?
Эвелин резко повернулась, и её серо-голубые глаза, которые при ярком свете очень выгодно выделялись на фоне её фарфоровой кожи, остановились на мне. Я улыбался, взволнованно сжимая букет роз; шипы свирепо впивались в мои ладони. А Эвелин, к моему огорчению и удивлению, даже не улыбнулась, увидев меня. Это ранило меня в самое сердце. Мы не виделись неделю, неужели она не скучала по мне, неужели не ждала?..
— Привет, Логан, — проговорила она всё тем же безрадостным тоном и даже не спустилась с подоконника, чтобы обнять меня. Потом Эвелин взглянула на розы и тихо добавила: — Положи их на стол, пожалуйста.
Я, с удивлением глядя на неё, положил букет на стол и снова подошёл к окну. Эвелин смотрела на небо, а я пытался заглянуть в её глаза.
— Что с тобой? — спросил я, чувствуя, что плохое настроение любимого человека передаётся и мне. Я не мог смотреть на её страдания.
— Где ты был, Логан? — с бесконечной обидой в голосе спросила Эвелин и посмотрела на меня. — Ты же знаешь, что мне и так невыносимо одиноко, а без тебя… без тебя мне в миллионы раз хуже! Почему тебя нет рядом, когда ты нужен? Почему, Логан, почему?