Умершее воспоминание
Шрифт:
«Когда понимаешь, что свою ты уже спасти не можешь», — промелькнула в моей голове странная мимолётная мысль.
— …когда понимаешь, что она только в твоих руках, — продолжила Эвелин, — особенно если ты спасаешь жизнь ребёнка: она дороже жизни взрослого. Так приятно смотреть в благодарные глаза и видеть радостные улыбки… Может быть, назначение человека и есть в том, чтобы жить для других?
— Несомненно, в этом.
Когда мы приехали домой, меня всего охватило необъяснимое чувство нежности к своей избраннице.
— Я только сейчас понял, как сильно тосковал по тебе весь день, — признался я, глядя ей в глаза. Она, улыбаясь, обнимала меня за шею и тоже смотрела в мои глаза. — Не знаю, с чем это связано, но в последние дни я остро чувствую, что мне тебя не хватает.
Я коротко поцеловал её в губы, потом — в щёку, а затем нежно чмокнул в шею.
— Просто в последние дни мы оба так заняты, — ответила Эвелин, положив одну руку на мой затылок. — И оба сильно устаём.
— Особенно ты. Я временами тебя просто не узнаю.
Моя возлюбленная ничего не ответила, а я продолжил целовать её. Я не смотрел в её глаза, но чувствовал, что она вернулась к обычному для неё теперь, подавленному настроению. Снова поцеловав Эвелин в губы, я расстегнул несколько пуговиц её блузки.
— Логан, — замученным голосом проговорила она, слегка отстранив меня от себя, — я хочу отдохнуть.
Я молча смотрел на неё, будто не понимая её слов. Моя избранница застегнула блузку и, вздохнув, взглянула на меня с тоской во взгляде.
— Что не так? — почти шёпотом спросил я и упёрся обеими ладонями в стену так, чтобы Эвелин не смогла никуда от меня деться. — Милая, я хочу знать, что происходит.
— Мне нужен отдых, — прошептала она.
Я напряжённо вздохнул. Мысли о том, что Эвелин копировала моё прежнее поведение, не оставляли меня.
— Я не смогу помочь тебе, если не буду знать, что тебя беспокоит, — сказал я, из последних сил сохраняя терпение, и мысленно отметил, что нечто подобное говорил мне мой психиатр.
Эвелин молча смотрела на меня.
— Я в чём-то виноват? — продолжал расспросы я. — Скажи сейчас, скажи, и я исправлюсь. Я всё для тебя сделаю, Эвелин, всё! Неужели ты не понимаешь?
— Ты не осознаёшь своё бессилие, — тихо сказала моя избранница, подняв на меня грустные глаза. Мне казалось, что она хотела заплакать, но держалась изо всех сил.
— Ты злишься из-за нашей последней ссоры? Тогда я вёл себя как последняя скотина, я знаю это, но любимая… Зачем ты до сих пор меня мучаешь?
Взгляд Эвелин помрачнел ещё больше, и она, вся отчего-то напрягшись, через силу выговорила:
— Я хочу забыть эту ссору… Я уже почти о ней не вспоминаю. — Она слабо всхлипнула, но стойко удержалась от рыданий. — Нет-нет, дорогой, я её почти не вспоминаю.
— Тогда в чём дело? — повысив голос, спросил я. — Что
На мой повышенной голос она отреагировала так же.
— Мне просто нужно, чтобы ты оставил меня в покое, — громко проговорила она.
Я снова узнал в этих словах прежнего себя, и это необъяснимо меня разозлило. Гневно сжав зубы, я ударил кулаком по стене. Эвелин вскрикнула, подпрыгнула на месте и, закрыв глаза, вжалась в стену. Я с удивлением и даже каким-то страхом смотрел на неё. Неужели она подумала, что я собирался её ударить?..
Поняв, что напугал её, я убрал руки от стены и отошёл от возлюбленной на шаг.
— Ни за что, — сквозь зубы проговорил я, впиваясь в неё рассерженным взглядом. — Меня всё это очень настораживает и очень волнует, так что даже не думай о том, что я оставлю тебя в покое.
Мне стало не по себе, когда я понял, каким тоном выговорил это Эвелин. Она как-то виновато посмотрела на меня и молча пошла в спальню.
— Эвелин, — позвал её я, в одно мгновение смягчившись, — милая, в субботу ты не работаешь, а мы с парнями будем выступать… Приедешь посмотреть?
Она остановилась, но не развернулась ко мне лицом.
— Извини, дорогой, мне не хочется никуда ехать, — сказала она с сожалением. — Я останусь дома, если ты позволишь.
Весь следующий день в студии я провёл точно в забытьи. Меня не заботило предстоящее выступление, не заботили семейные проблемы моих друзей. Я совсем не беспокоился о том, что за весь день не съел ни крошки и выпил только два стакана кофе. Эвелин была тем объектом, на котором сосредоточилось всё моё существование, я думал только ней.
Теперь я не объяснял состояние своей возлюбленной только усталостью от меня. Нет, дело тут было в нечто ином… Весь день я вспоминал её слова, её взгляды, её поведение и настроение и пытался сложить из всего этого общую картину действительности. Что гложет Эвелин? Почему, почему она так ведёт себя и чем я могу помочь ей?
Ни к каким ответам мои размышления меня не привели. К концу дня я понял лишь одно: чтобы разобраться со всем этим, мне нужно действовать. Действовать, а не думать. Не ждать, пока всё пройдёт само по себе, а всеми силами способствовать тому, чтобы всё прошло.
Сегодня Эвелин работала в первой половине дня, поэтому, когда я приехал из студии, она была дома. Моя возлюбленная сидела на коленях перед нашей кроватью и разбирала свои старые тетради. Что-то она дописывала, что-то зачёркивала, а что-то вовсе безжалостно выбрасывала.
— Привет, — поздоровался с ней я и, наклонившись, поцеловал её в макушку. — Что делаешь?
Она слабо улыбнулась мне и ответила:
— Подчищаю старые воспоминания.
Я задумчиво нахмурился и поднял с пола смятый лист бумаги. Развернув его, я прочитал несколько строк, выведенных знакомым почерком.