Умершее воспоминание

совесть Логана.

— Представь себе, мне наплевать даже, что ты скажешь о нашей группе.

Видимо, у Мика кончились аргументы, и он выдал:

— Я твой босс!

— Мои искренние поздравления. Прислать тебе открытку?

Не дождавшись ответа, я развернулся и зашагал прочь, но Мик вырос у меня на пути.

— Немедленно вернись на сцену, — сказал он уже более сдержанным тоном.

— Зачем? Концерт пройдёт гораздо лучше без меня, ты ведь сам сказал.

— Хватит валять дурака! Сейчас же засунь свою гордость себе в задницу и продолжай репетицию!

—

Я не могу! — в ответ повысил голос я, уже не в силах сдерживаться. — Я не могу заставить себя ничего сделать, сегодня у меня всё из рук валится! Я только что пережил самый отвратительный момент в своей жизни, и он оставил на моём сердце огромный рубец!

Мик какое-то время молча смотрел на меня.

— Репетиция концерта — это не место для выяснения отношений и решения твоих никчёмных, бессмысленных проблем, — тихо проговорил он. — А у нас тут, чёрт побери, мировой тур! Так что возьми себя в руки, забудь о своих проблемах и живо поднимайся на сцену, ленивое животное!

Моему терпению настал конец. Я поднял руку, чтобы ударить Мика и тем самым заткнуть ему рот, но он ловко перехватил её.

— И не смей поднимать на меня руку, молокосос, — зашипел менеджер. — Не стоит бросаться под поезд, идущий на полном ходу, ладно?

Я вызволил свою руку из плена его пальцев и, бросив на менеджера последний, полный ненависти взгляд, поднялся на сцену.

Поднимаясь по ступенькам, я тихо, но достаточно сердито говорил: «Старый, никчёмный, никому не нужный плод диснеевского воображения. Любимый герой из детского мультика — чёрная паршивая крыса». Не знаю, слышал мои слова Мик или нет, но мне было глубоко всё равно.

— Круто, — будничным тоном произнёс он, когда я оказался на сцене, и вновь оседлал стул. — Ребята, вы крутые. Всё хорошо, продолжаем. Теперь давайте-ка «Windows Down». До конца первого куплета.

Мы продолжили репетицию, и до самого её конца я даже не посмотрел в сторону Мика.

Стилисты, костюмеры и парикмахеры работали над нашими лицами, костюмами и причёсками. Пэрис, мой гримёр, повиснув надо мной, обрабатывала моё лицо кисточкой для макияжа. Я сосредоточенно глядел на своё отражение в зеркале, и этот дикий взгляд пугал меня. Это был не человеческий взгляд, а какой-то животный, по-настоящему звериный. С таким настроем определённо нельзя выходить на сцену, мне нужно успокоиться и отвлечься от мыслей о Мике. Но как? Как это сделать, если его слова до сих пор звучат у меня в голове? Да, сейчас мои лекарства оказались бы очень кстати… Я до сих пор удивляюсь, как я ещё не умер без них.

— Сегодня мне понадобится чуть больше тонального крема, чем обычно, — сказала Пэрис неизвестно кому. — Ты ведь не будешь против?

— Делай всё, что нужно, — произнёс я, не желая знать всех подробностей нанесения макияжа. — Я доверяю тебе своё лицо.

Я закрыл глаза и сделал глубокий вдох. В соседних креслах сидели Карлос, Кендалл и Джеймс, их лица тоже обрабатывали стилисты. Но парни, в отличие от меня, выглядели намного лучше,

они улыбались и тихо разговаривали о чём-то со своими гримёрами. Да уж, идеальный настрой перед концертом…

Сидя в кресле с закрытыми глазами, я старался мысленно покинуть гримёрную и переместиться туда, где ничто и никто не сможет отвлечь меня от своих мыслей. Я пытался думать о чём-то, что сможет поднять моё настроение и прогнать из головы неприятные, такие надоедливые мысли.

— Ты плохо спал сегодня, правда? — прозвучал голос Пэрис словно из какой-то бездны.

— Да, — признался я и, нахмурившись, снова взглянул на себя в зеркало. — Последнее время меня часто мучает бессонница.

— Я думала, вы с парнями достаточно устаёте на концертах, чтобы ночью спать, как убитым.

— Я тоже так думал. Но стоит мне ночью лечь в постель, как всю усталость словно рукой снимает, и сна потом ни в одном глазу. Должен признать, это раздражает.

— Попробуй принять снотворное. Тебе нужен хороший сон.

«Есть у меня одно снотворное, — подумал я. — Только вся упаковка этого снотворного осталась в далёкой Америке».

Гримёры Кендалла, Джеймса и Карлоса уже закончили, и парни теперь сидели на диване. Пэрис посмотрела на них, и наши с ней взгляды встретились в зеркале.

— Ещё пара штришков, — сказала она, слабо улыбнувшись, — потерпи ещё чуть-чуть.

Взглянув на своё отражение, я понял, что мой взгляд смягчился и перестал быть таким диким. Напряжение ушло, и я наконец освободился от мыслей о ссоре с Миком.

Когда Пэрис закончила и я смог встать с кресла, к нам в гримёрную зашёл помощник Мика и сообщил, что до начала концерта осталось десять минут.

— Как думаете, — начал Карлос, когда мы вчетвером шагали к сцене, — Мик действительно сильно разозлился на нас?

— Да, — ответил Джеймс, — по-моему, просто чертовски разозлился. Он даже не зашёл к нам перед началом концерта и не пожелал удачи, как он это обычно делает, а послал своего помощника.

— Да причём тут вы? — устало спросил я. — Во всём только я виноват, это на меня орал Мик, а не на вас.

— В этом нет только твоей вины, Логан, — покачал головой ПенаВега, — у нас у всех есть слабые места, и тебе и Мику — вам обоим это хорошо известно. Никто из нас не идеален.

— Вот именно, — согласился с другом влюблённый ловелас, — просто сегодня была твоя очередь принять удар на себя. На прошлой неделе это был я, на позапрошлой — Карлос.

— Как бы там ни было, — продолжал я, — он перебесится и успокоится. А меня его слова действительно задели за живое.

— Хватит делать вид, что вы не знаете Мика, — со вздохом произнёс Кендалл. — Ты же знаешь, Логан, в какого зверя он иногда превращается. Он как оборотень. Зачем ты принимаешь его слова всерьёз?

— Потому что я видел, как он смотрел на меня, и слышал какую-то правдивую нотку в его голосе. Он действительно говорил всерьёз.

— И что теперь ты будешь делать? Объявишь ему бойкот?