Умершее воспоминание
Шрифт:
— Я ещё не решил. Но у меня правда нет желания говорить с ним после этого.
— У него, похоже, тоже. Я не видел его после репетиции.
— В том-то и дело, Кендалл. Я ведь сказал, что эта ссора была не похожа на остальные. Либо в его жизни тоже что-то происходит, либо он… просто меня ненавидит.
— Будем склоняться в сторону первого варианта, — подвёл итог Карлос и выглянул из-за кулис. — А пока давайте сосредоточимся на выступлении. Мы не подлецы, и при всей своей злости на Мика, которая кипит у нас внутри в данный момент, мы не можем подвести его. Ведь так?
Когда концерт подошёл к концу,
— Я видел его, — сказал Карлос, устало стягивая с себя одежду, — он стоял рядом с секьюрити, он смотрел на нас весь концерт.
— Отлично, — выдал Джеймс. — Хотя бы пришёл. Надеюсь, мы его не разочаровали. А это вполне возможно. Его настроение непредсказуемо в последнее время.
Дверь в гримёрную беззвучно открылась, и в помещение заглянул Мик. Мы с парнями обменялись непонятными взглядами.
— Что ж, парни, фанаты остались в восторге, — сказал он, закрыв за собой дверь, и сунул руки в передние карманы брюк. — Уверен, они получили целую бурю эмоций.
Мы молча переодевались.
— Я видел неотложку, — продолжал менеджер, будто не обращая внимания на наше молчание, — кажется, кому-то стало плохо прямо на концерте. Оно и понятно, вы действительно задали жару этому городу.
Но Мику по-прежнему никто не отвечал.
— О, наверное, вы сильно устали. Не хочу вас напрягать.
Когда менеджер уже коснулся ручки двери, ему в спину резко врезались слова Джеймса:
— Мик!
Он обернулся и вопросительно взглянул на Маслоу.
— Это всё, за чем ты пришёл? — спросил ловелас и подошёл к своему собеседнику. На Джеймсе уже не было майки, свою толстовку, которую он ещё не успел надеть, парень держал в руках. — Это всё, что ты хотел сказать нам? А в особенности одному из нас?
— Джеймс, не надо, — сурово произнёс я. — Не суйся, куда тебя не просят.
— Заткнись, Логан, — бросил мне Маслоу и снова обратился к Мику. — А извиниться ты не желаешь?
— Извиниться? — переспросил Мик, вопросительно приподняв одну бровь. — Перед кем, прости?
— Строишь из себя невинного дурачка? — злобно усмехнулся Джеймс. — Молодец. Это очень по-мужски.
— Ладно, Джеймс, хватит, — вступил в разговор Кендалл и встал между Джеймсом и Миком. — Ты переходишь черту.
— Перехожу черту? — переспросил ловелас, удивлённо подняв брови. — Да ты слышал вообще, что Мик говорил о Логане? Думаешь, это справедливо? Думаешь, это правильно, так унижать людей?
— Джеймс, — постарался остудить пыл друга я. — Правда, не стоит тебе в это вмешиваться.
— А я хочу в это вмешиваться! Потому что ты мой друг! А когда кто-то задевает чувства моего друга, я не могу оставаться в стороне! — Он бросил испепеляющий взгляд на Кендалла и добавил: — В отличие от этого предателя.
— Да заткнись ты уже! — в свою очередь повысил голос Шмидт. — Он и мой друг тоже, но несмотря на это меня уже дико бесит поведение Логана! — Он посмотрел на меня, и теперь его речь была обращена только ко мне. — Ты как маленький ребёнок, которому нужно безграничное внимание, и даже если его тебе уделят все люди мира, тебе всё равно будет мало! Ах, посмотрите на нашего бедного Логана, как он мучается, как страдает, как ему тяжело жить! А что случилось? Ох, ведь ему изменила любимая
Он сердито дышал, и его грудь высоко поднималась с каждым новым вдохом. Я смотрел на него с оскорблённым видом и всеми силами сдерживал свою ярость.
— Да, Кендалл, это невообразимо просто, говорить об изменах человеку, который сам изменяет своей девушке и ни черта не знает о настоящей любви, — тихо произнёс я, с силой стиснув зубы. — Гораздо проще обвинить человека в слабости, чем понять его.
— Я понимал тебя, Логан! Понимал! И поддерживал! Но сейчас я просто стараюсь разбудить тебя и заставляю перестать жить своими терзаниями разбитого сердца!
— Лучше закрой рот, Кендалл! — встрял в разговор Джеймс. — Я не спрашивал тебя о твоём мнении, к тому же оно оказалось неправильным. Совет тебе на будущее: сначала думай, потом говори. — Ловелас обратил свой взор на Мика, который стоял неподвижно и с недоумением наблюдал за нашей ссорой. — Изначально я говорил с ним.
— Изначально, — вступил в ссору пятый голос — голос Карлоса, — тебя никто не просил вмешиваться в это, Джеймс. К тому же ты не прав: не бывает неправильных мнений. Не хочу никого оскорбить или задеть, парни, но я поддерживаю Кендалла.
— По-твоему, он прав? — спросил я, с вызовом сделав шаг к собеседнику. — Хотите сказать, что я нытик, постоянно жалеющий себя и не видящий проблем других? Хотите сказать, что я не умею сочувствовать и замечать чужое горе?
— Нет, — ответил за двоих ПенаВега, когда Шмидт был готов ответить бесповоротное «да!». – Нет, но тебе действительно не мешало бы разобраться со всем тем, что долгое время копилось у тебя внутри. Я понимаю тебя, Логан, поверь, однажды я даже пытался поставить себя на твоё место, и это было ужасно. Я представляю, насколько тебе было больно, представляю, насколько страшными были твои мучения, но попробуй теперь поставить себя на наше место. Вот уже полгода как мы перестали видеть тебя таким, каким ты был раньше. Слушай, иногда тебе просто стоит остановиться и подумать: «А как себя чувствуют они?» Логан, я не верю, что у тебя остались чувства к Чарис, но даже если они есть, тебе стоит отпустить её. Судьба не дала вам быть вместе, а значит, так тому и быть. Прими наконец правду и смирись с ней.
Я долгое время смотрела в глаза Карлосу, размышляя над его словами. Не знаю, был он прав или нет, не знаю, где скрывалась настоящая правда, но его речь пробудила в моей душе лишь холодное пламя неприязни.
— Хватит говорить так о нём, — снова вступился за меня Джеймс, — не делайте из него животное, у него есть душа, и он очень чуток к проблемам других! Я соглашусь, что за эти полгода он сильно изменился, но я не позволю вам оскорблять Логана. Поймите человека, в конце концов. Мы не знаем и не понимаем, насколько глубоки были его страдания.