Умершее воспоминание

совесть Логана.

— Ты так любишь темноту?

— Нет, я люблю атмосферу, царящую в доме после наступления темноты. Включённые на лестнице светильники, зажжённые свечи…

— Горячий чай, — добавил я.

— Да. Может, хочешь ещё чего-нибудь?

— Нет, спасибо.

Встав с кровати, Эвелин подошла к своему столу и достала из ящика другую тетрадь, со стихами. Именно её я успел рассмотреть во время своего первого пребывания в этом доме. Затем Эвелин с ногами забралась на кровать и легла, положив голову на мои колени.

— Хочешь послушать

моё новое сочинение? — спросила она, подняв на меня голубые глаза.

— Конечно, Эвелин.

— Стихотворение совсем новое, и я не знаю его наизусть. Так что прочту его прямо из тетради, ты не против?

Я отрицательно покачал головой, и девушка начала:

Небо с серыми тучами плыло

Над поникшей его головой.

Глаза в небо глядели уныло,

Львёнок плакал, рыдал над судьбой.

Он сидел за чугунной решёткой,

Прижимаясь к холодной стене,

И рычал, надрывая глотку,

Когда видел людей в стороне.

Они часто сюда приходили,

Чтобы просто смотреть на него,

Иногда и еду приносили,

Но он их не любил всё равно.

Они пальцами тыкали в клетку,

Улыбались, смотря на него,

Дети даже бросали конфетки,

Но львёнок не ел ничего.

Он страдал в этих стенах чугунных,

Одиночество ело его.

Он мечтал о жизни безумной,

Но не здесь — где-то там, далеко…

Он смотрел умоляющим взглядом,

Он просился на волю с тоской,

Но разве другим это надо? ..

И он смирился со злостью людской.

Он смирился со всем постепенно,

Поселившись в чугунном краю,

Но каждую ночь неизменно

Во снах видел волю свою.

Я знаю, что люди жестоки

И им не заметить тоски,

Что чувствуют все одинокие,

Что рвёт тех людей на куски.

Но мне хочется, хочется верить,

Что сердце твоё горячо,

Что ты сможешь несчастных заметить

И помочь, если им тяжело.

Я закрыта здесь, в теле и доме,

Как тот львёнок в клетке своей,

И я тоже мечтаю о воле

И прошу об этом людей.

Но я не смирюсь — это низко.

Прошу! Услышь же меня!

Будь рядом со мной — близко-близко,

Чтоб я видела твой добрый взгляд.

Приди мне на помощь! Мне тяжко,

Я гибну в плену без тебя,

Здесь холодно, жутко и страшно!

Лишь любовь спасти может меня.

Закончив чтение, Эвелин взглянула на меня. Может, я сильно ошибался, но в этом стихотворении я снова услышал какое-то скрытое признание, и это безжалостно схватило меня за сердце.

— Прекрасно, — только и смог выговорить я и грустно улыбнулся.

— Тебе понравилось, Логан? Это сильно радует. Мне важен тот факт, что моё стихотворение нравится его адресату.

Потом она замолчала и ничего больше не говорила. Я тоже не знал, что сказать, поэтому принялся гладить Эвелин по волосам — безмолвно и нежно. Мы лежали так не известно, сколько

времени, и вскоре я понял, что она уснула. У меня уже страшно затекли ноги, но я не двигался и жутко боялся даже вздохнуть, чтобы не разбудить её. Она задрожала, и я осторожно накинул на неё одеяло. Потом я уснул тоже, но ни на минуту не переставал думать о ней.

Комментарий к Глава 8. “Тоска по-испански”

*Нej, stilig — “Привет, красавчики” (шв.)

**Varf"or "ar du tyst? — “Почему вы молчите?” (шв.)

***Vi inte… — “Мы не…” (шв.)

****F"ore m"otet — “До встречи” (шв.)

****Lycka till — “Удачи” (шв.)

========== Глава 9. “Если она умрёт молодой…” ==========

Считаешь, забота о других ведёт к смерти? Я думаю, она заставляет жить.

Оливер Куин (“Стрела”)

Меня не покидало неприятное ощущение — ощущение, будто кто-то внимательно на меня смотрит, будто кто-то непоколебимо не спускает с меня пристального взгляда. Это ощущение, собственно говоря, и заставило меня проснуться.

Медленно открыв глаза, я увидел Уитни. Лучи яркого солнца, стремительно пробивающиеся сквозь не занавешенное окно, ударяли в спину девушки, и из-за этого казалось, что её силуэт источает свет, приобретая при этом какие-то небесные черты. Но несмотря на эту воздушность и лёгкость, что придавали ей сверкающие лучи, Уитни не выглядела радостной или счастливой. Между бровями девушки обозначилась глубокая морщина, лоб был напряжён, казалось, до предела, руки — скрещены на груди.

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что сегодня ночью я спал в одной кровати с Эвелин. Спросонья я почти ничего не соображал, и это обстоятельство заставило меня насторожиться.

Заслонив глаза от яркого света, я с недоумением взглянул на Уитни.

— Ты безмозглый кретин, Логан, — тихо проговорила девушка, но затем повысила тон: — Ты просто самая последняя сволочь!

— Заткнись, Уитни, — сердито прошипел я, всё ещё не до конца осознавая, что здесь происходит, и вовсе не пытаясь себя контролировать. — Ты разбудишь Эвелин.

Эвелин отвернулась от меня и поджала колени к груди. Пока я со слабой улыбкой любовался ею, Уитни схватила меня за руку и силой вытащила из спальни.

— Грубость, которую ты себе позволяешь, переходит все границы! — закричала она, плотно закрыв дверь в спальню Эвелин.

Я смотрел на Уитни, сонно прищурившись, и понимал, что от её небесно-воздушного образа не осталось и следа. Она выглядела как человек, только что обманувшийся в своих надеждах, или как человек, готовый испепелить любого одним только взглядом.

— Удивительно, — вяло произнёс я, — но тебе мне хочется сказать то же самое.

Лицо Уитни вытянулось, стало ещё худее, приобрело какой-то землистый цвет, и она злобно проговорила: