Ураган. Последние юнкера
Шрифт:
«Кого-то расстреляли, — мелькнуло в ее голове, и сердце болезненно сжалось. — Неужели и этот, такой славный мальчик, погиб?»
Долго еще лежала Наташа с открытыми глазами, но наконец крепко заснула. Проснулась она от ярких солнечных лучей, бивших прямо в глаза. Посмотрев вниз, увидала, что ночных ее соседок не было ни одной, а у окна за откидным столиком, на котором стоял жестяной чайник, выпускавший клубы пара, сидел Корсаков и резал хлеб.
— Здравствуйте, Алексей Николаевич, — приветствовала она
— Проснулись? А я вот чайку вам принес. Пожалуйте вниз. Давайте закусывать. Как здесь все дешево, если бы вы знали! Посмотрите, я купил сливочного масла и колбасы к чаю.
— Спасибо вам, Алексей Николаевич. Главное, что вы живы. Признаться, я очень боялась, что вас расстреляли.
— Да, — отвечал Корсаков. — Ночью немного жутко было, ведь шестерых расстреляли. А одному удалось бежать.
— Так вот оно что! Значит, это он пролез под нашим вагоном и побежал вон в том направлении.
— Вероятно, он. За ним была погоня, дали два выстрела, но он все же ушел, слава богу.
— А за что же их арестовали? Документов не было?
— Нет, все было в порядке, да вздумали вещи осматривать, и у одного нашли кокарду, а у другого матерчатые офицерские погоны.
— Ваш чемодан тоже раскрывали?
— Да, но, к счастью, я ничего военного не взял.
— Ах, какие же они странные люди! Пускаться в такое предприятие, в котором каждую минуту жизнь на волоске, и пожалеть какую-то кокарду! — возмущалась Наташа. — Ну хорошо, а насчет продолжения нашего путешествия ничего не слышно?
— Увы! Говорят, что сообщение надолго прервало.
— Что же нам делать?
— Подождемте еще. Авось какой-нибудь случай выручит. Спасибо и за то, что из вагонов не выгоняют.
Прошел и этот день, не изменив положения моих путешественников. Ночью в купе стало еще просторнее, так как три женщины, ночевавшие в нем прошлую ночь, куда-то исчезли.
— А вы что же, товарищ, — обратилась к Наташе одна из оставшихся. — Так и будете здесь сидеть да ждать у моря породы?
— Да уж я и не знаю, что делать, — отвечала та. — Но ведь и вы тоже сидите.
— Мы завтра пешком пойдем. Тут в десяти верстах станция Колтышево. Она на другой ветке стоит. Так, говорят, с нее можно проехать.
Наташа оживилась.
— А можно и мне с вами идти?
— А почему же нельзя? Идемте. Еще веселее будет.
— Вы в котором же часу думаете выходить?
— Да вот, как рассветет, чайку напьемся — и в дорогу.
— Так уж я с вами.
— Что же, и хорошо, — отвечали ей женщины.
— Алексей Николаевич! Алексей Николаевич! — будила Наташа успевшего заснуть Корсакова.
— Что? Что случилось? — всполошился тот.
— Не беспокойтесь, — улыбнулась она. — Все, слава богу, хорошо. Завтра утром я иду пешком на станцию Колтышево. Это на другой ветке. Здесь всего десять верст.
— Конечно пойду. Только как же с вещами быть? Ведь десять верст их не пронесешь.
— Вещи пустое. Я решила отобрать наиболее нужное, а остальное бросить. Советую и вам так же поступить.
—Где наше не пропадало! — улыбнулся юноша.
, — Так, значит, решено?
— Решено!
— Если вы раньше меня проснетесь, то захватите чаю и приходите прямо ко мне. Если проспите, я вас разбужу. Покойной ночи!
— Покойной ночи. До свидания!
Чуть забрезжил свет, Наташа уже проснулась, разбуженная поднявшимися женщинами.
•«Странно, что Корсакова еще нет, — подумала она. — Пойду-ка разбужу его».
Войдя в купе, в котором ночевал Корсаков, Наташа остановилась в изумлении. Купе было пусто.
•«Может быть за чаем пошел. Но нет. И чемодан, и пальто его исчезли. Что за странность?» — волновалась она, обходя остальные купе.
Но юноши не было нигде. Выйдя на станцию, Ната- ща осмотрела буфет и сарай, из которого выдавали кипяток, но Корсакова не было.
«Бедненький, — подумала она. — Ясное дело, что ночью его арестовали».
Делать нечего, надо было подумать о себе. Закусив и отобрав нужные вещи, она сложила их в небольшой мешок и зашагала по морозцу, вместе со своими новыми товарками К счастью, дорога была отличная и часам к десяти наши путницы подходили к Колтышеву.
— Гляньте-ка, никак поезд идет, — вскрикнула одна из них, приставляя к глазам ладонь.
Действительно, к станции подходил поезд.
Путешественницам на этот раз очень подвезло. Они не прождали на станции и получаса, как поезд двинул-
ея. В теплушке, в которую попала Наташа, было довольно просторно. Кроме нее в ней находилось всего двадцать пассажиров.
— Вам далеко? — обратился один из них к ней.
— Я в Новочеркасск с фронта еду.
— Так вы, значит, сестра милосердия будете?
— Да, я сестра.
— А зачем в Новочеркасск-то вам?
— В Новочеркасске у меня мать, — солгала Наташа. — Куда же как не домой ехать, если война кончилась.
— Это правильно, — вмешался другой. — Только до Новочеркасска вам не доехать.
— Это почему?
— Да наш поезд всего два пролета пройдет. До станции Волошино. Нам вот с земляками тоже далече надо, да все одно придется с поезда вылезать. Мы в Сулин едем. Там в нем и проживаем. Мы, значит, земляки, — пояснил он.
Наташа задумалась. Положение ее становилось тяжелым.
— А знаете, сестрица, присоединяйтесь к нам. Мы подводу будем рядить до Сулина, а от Сулина поезда ходят. Доедете. Одна беда, что Сулин белогвардейцами занят. Да вам-то чего опасаться? Сестра-де, мол. С фронта. Вот и весь сказ.