Ураган. Последние юнкера
Шрифт:
Пройдя по указанному Каменевым адресу, Карягин остановился около небольшого двухэтажного домика, вокруг которого были расставлены часовые с двумя, готовыми к действию, пулеметами.
— Однако товарищ Иткин не из храброго десятка, — усмехнулся он.
— Вам, товарищ, кого? — окликнул его один часовых.
— Мне товарища Иткина надо.
— А по какому делу?
— Принять ваш батальон. Я назначен командиром батальона металлургистов.
Часовой нажал кнопку звонка. Вскоре дверь отворилась и из нее выглянула заспанная физиономия какого-то
— Товарищ адъютант, вот спрашивают комиссара. Говорят, что командирам вашим назначены.
Оборванец с любопытством оглядел Карягина.
— Позвольте ваши документы, — наконец произнес он.
— Нет уж, товарищ, вы лучше бросьте со мной эти фокусы, — рассердился Карягин. — Я не для шутовства прислан сюда из Смольного. Потрудитесь доложить комиссару, что вновь назначенный командир батальона металлургистов желает его видеть.
Слова Карягина, по-видимому, произвели впечатление, так как оборванец моментально скрылся, а через минуту в дверях появилась фигура маленького человека с крючковатым носом и вообще с отличительными чертами израильского племени.
— Пожалуйте, пожалуйте, — запищал человечек, жестикулируя и сильно картавя. — Вот сюда, вот сюда, — забегал он вперед, указывая дорогу.
Пройдя небольшой коридор, все трое очутились в большой светлой комнате, вероятно, служившей раньше кабинетом какому-нибудь чиновнику.
— Садитесь, пожалуйста, — подвигая Карягину кресло, суетился комиссар.
— Вот, будьте любезны, товарищ комиссар, прочтите эту бумажку, — подавая приказ о своем назначении, проговорил Карягин. — А вот это мое предписание из Смольного.
— Прекрасно, прекрасно, — повторял комиссар, поднося бумаги к своим близоруким глазам.
— Ну-с, так вы удостоверились теперь, что я действительно назначен командиром батальона.
— О, вполне, вполне!
— В таком случае расскажите мне, где батальон размещен, — вытаскивая из кармана план, продолжал Карягин.
— Да видите ли, я, собственно говоря, хорошенько этого не знаю. Ведь я в военном деле очень мало понимаю. Вот товарищ адъютант, тот вам все расскажет. Вообще, военную часть я ему поручил.
— Да какая же теперь, кроме военной, другая часть может быть? — улыбнулся Карягин.
— Как какая? А политическая. А экономическая. Теперь ведь не то, что было раньше. Теперь каждый солдат должен быть сознательным человеком.
— Ну хорошо, хорошо, — прервал Карягин комиссара. — Сообщите мне численность, вооружение и расположение батальона.
Адъютант приблизился, и водя пальцем по плану, принялся рассказывать. Когда тот кончил, Карягин попросил его оставить их с комиссаром одних.
— Товарищ, вы знаете этого человека? — когда адъютант вышел, спросил он.
— Какого человека? Адъютанта-то?
— Да, я вас именно об адъютанте и спрашиваю. — Кто он такой?
— Он бывший офицер, — понижая голос, отвечал комиссар. — За какую-то историю, а может быть за пьянство, его уволили со службы. Это было еще задолго до войны. Потом он работал по разным
услуги как специалист военного дела. Да вы на счет него не беспокойтесь. Он очень полезный человек, уверяю вас.
— Так коли он полезный, вы бы хоть одели его. А то стыдно сказать. Адъютант новой пролетарской части, а одет, как босяк.
— Да все, знаете, времени не было. Эти военные распоряжения массу времени отнимают.
— Хорошо, от военных распоряжений вы теперь свободны, так уж позаботьтесь о нем.
— Да, да, я непременно, я обязательно...
— Ну-с, а я пойду осмотрю расположение батальона. Может быть, и вы пройдете со мной?
— Нет, нет! Зачем же мне идти? Я ведь все равно ничего не понимаю. Только понапрасну погинуть могу.
Сопровождаемый адъютантом и двумя ординарцами, Карягин отправился на позицию. Оказалось, что люди его батальона, главным образом, были расположены в квартирах верхних этажей, откуда было удобно обстреливать целые кварталы. Остальные же несли патрульную службу по улицам.
— А где у вас пулеметы? — обратился он к адъютанту.
— На крышах.
— Вот это напрасно. Прикажите их немедленно спустить на улицу и расставить по два на перекрестках. А где ротные командиры?
— Какие тут ротные командиры, товарищ. Здесь кто больше кричит, тот и командир. Только именем комиссара мне и удается с ними справиться.
«Ну, это я выясню», — как бы про себя, заметил Калягин.
Только что он собирался идти назад, как заметил группу вооруженных людей, двигавшуюся со стороны центра города.
— Это что за люди?
— Пленных ведут, — всматриваясь в толпу, отвечал адъютант.
— Куда же их?
— Сперва к комиссару, а затем в расход.
В это время толпа поравнялась с Карякиным. Окруженные красногвардейцами, шли мальчики-юнкера. Шли на мучительную смерть. Их стройные, одетые в аккуратно пригнанные шинели, фигуры резко выделялись из общей толпы.
— Где их поймали? — спросил адъютант у одного из конвойных.
— Тут, недалече. Засели они в один домишко угловой да вдоль улицы постреливают себе, и шабаш. Два дня сидели, да прозевали, как ихние отступать стали. Домишко-то мы и окружили. Хотели было штурмом взять, да куды там. Такую трескотню подняли, что не приведи господи. Пришлось обождать. Как растреляли они патроны, так положили пробиваться к своим. Тут уж мы их и переловили.
Несчастные пленники, по-видимому, знали о предстоящей им участи, так как относились совершенно безучастно к происходившему вокруг. На их бледных, изнуренных лицах можно было прочесть только полное безразличие и апатию. При взгляде на них кровь бросилась к лицу Карягина. Какой-то тайный голос шептал ему, что его место там, среди этих героев, что они близки ему, что они, а не он, идут верной дорогой. Невольно он отвернулся. Спасти их? Нет, мне поздно