Ураган. Последние юнкера
Шрифт:
тов, продолжал он, — уверяют, что этого пути Корнилов ни за что не изберет, а двинется вот сюда.
н
н
— Да послушайте, товарищ, — возразил один из членов штаба, как догадался Карягин. — Ведь надо же Корнилову искать соединения с отступающим Покровским. Или вы думаете, что он пренебрежет его отрядом.
— Конечно нет, но, по моему, он постарается соединиться с Покровским вот здесь. Ну-с, товарищ Карягин, сообщите нам ваше мнение.
— Мне кажется, — водя циркулем по карте, начал Карягин, —
— И вы против меня, — улыбнулся Сорокин. — Ну ладно, — уже начальническим тоном продолжал он. — Там видно будет. Пока, на всякий случай, мы укрепим Новодмитриевскую. Вы товарищ, будете назначены командиром отдельного отряда. Я вам даю две пушки, двенадцать пулеметов, эскадрон кавалерии и два полка пехоты. Отряд этот уже сформирован и сегодня в два часа будет грузиться в поезд. Так вот, отправляйтесь, займите Новодмитриевскую и наблюдайте за соседними станицами. О малейшем замеченном движении корниловцев немедленно телеграфируйте. Что касается снабжения вашего отряда всем необходимым, то об этой позаботится комиссар отряда товарищ Ициксон.
«Опять комиссар. И тут не верят»,— мелькнула, мысль в голове Карягина.
— Не забудьте окопаться как следует, — уже отпуская Карягина, вдруг вспомнил Сорокин. — Имейте в виду, что окопы, по вашему указанию, должны быть
выйЬпаны казаками станицы. Я везде ввожу такой порядок, чтобы облегчать бойцов.
Уже третий день как отряд Карягина занимал станицу Новодмитриевскую. Погода стояла сносная. Было достаточно сухо, а потому окопы были закончены еще в первые два дня. Расположились в доме станичного священника, которого Ициксон запер в сарай, Карягин и комиссар отдыхали. Ежедневно посылавшиеся до соседних станиц разъезды доносили, что неприятеля не слышно и не видно. Только на третий день один из разъездов привез слух, что находящаяся в сорока верстах большая станица Афибская занята Корниловым.
«Если слух этот подтвердится, — соображал Карягин, — то сомнений нет — Корнилов изберет путь через Новодмитриевскую. Завтра придется принять оборонительное положение и попросить подкреплений».
Поднявшись на другое утро, он начал было распоряжаться выводом пехоты в окопы, но начавшийся дождь вскоре изменил его намерение. Он ограничился высылкой разъездов да приказанием пехоте быть в полной готовности. Дождь, как сквозь сито, не прекращался. Вскоре и улицы станицы, и дороги потонули в невылазной грязи.
«Не думаю, — рассуждал Карягин, — чтобы Корнилов повел людей по такой походе. Хотя осторожность не повредит».
И, несмотря на просьбы командира эскадрона, он не прекращал разъездов. К полудню дождь перешел в снег и началась форменная метель. Еще было светло, когда во главе одного из разъездов, Карягин, сопровождаемый комиссаром, объезжал свои укрепления. Снег па-
дал огромными хлопьям. В воздухе как бы висела*гус- тая белая кисея. Поднявшийся ветер намел целые сугробы. Снег совершенно
— Вот прекрасная защита, — весело крикнул он, подъезжая к закутанной фигуре волновавшегося комиссара.
— Вот думаете он непроходим? — обратился к нему последний.
— Не то чтобы вовсе непроходим, но на переправу понадобится много времени. А если с этого берега немножко пострелять, то я думаю, что Корнилову ручья не перейти. Если только он действительно решил нас атаковать сегодня, во что я не верю, то он со своею бандою или замерзнет по ту сторону ручья, или уложит всех под нашим огнем во время переправы.
Успокоенный вернулся он домой, сопутствуемый комиссаром и командиром эскадрона.
— С морозцу не дурно бы и по рюмочке пропустить, — обратился он к спутникам. — Вы бы, товарищ Ициксон, распорядились бы этим делом, а мы пока потолкуем с командиром эскадрона. Вот что, товарищ, — обратился он к кавалеристу. — Когда стемнеет, вышлите один разъезд по направлению к ручью. Так как сегодня очень холодно, то сменяйте людей через каждые два часа.
В начальники разъездов назначьте Федченко и Кошкина. Эти двое пусть всю ночь ездят. Поняли.
— Отчего же других не назначать. Ведь этак для Кошкина и Федченко обидно будет.
— Это уж мое дело, товарищ. Вы ведь знаете. Время военное и рассуждений быть не должно. Приказано и сделано. Ведь так?
— Ладно, товарищ. Будет исполнено.
— Вы вот выпейте-ка рюмочку на дорогу, — наливая из принесенного попадьей графина, продолжал Карягин.
— За ваше здоровье, товарищ. За полную победу, — выпивая рюмку, провозгласил командир эскадрона, обтирая усы. — Покойной ночи.
Глава IV
Мы оставили Глеба с его моряками в тот момент, когда он ворвался в дом священника.
— Перевязать этих негодяев, — оборачиваясь назад, крикнул он. — Сдается мне, что мы поймали главарей. Их надо живыми в штаб доставить.
Басов и Бутенев бросились исполнять приказание.
— Извините, господин капитан, — вдруг заговорил один из арестованных. — Вы делаете большую ошибку, обращаясь со мною таким образом. Я такой же офицер, как и вы. Я...
— А так ты еще и офицер? Так тебя повесить мало предатель. Ну да в штабе разберутся.
— Я имею документы, — отступая и не давая стоявшему в нерешительности Бутеневу себя связать, продолжал тот. — Я имею документы, доказывающее, что...
— Э, какие там документы. Мичман Бутенев, почему этот негодяй не связан? — крикнул Глеб.
«Что за противная рожа, — между тем рассуждал он про себя, искоса поглядывая за пленного офицера. — Не даром изменил своей совести. Негодяй».
— Ну, господа, двигаемся дальше. А этих двух мерзавцев поручаю вам, Басов. Доставьте их в штаб живыми или мертвыми. При попытке к побегу вы знаете, что делать. Без разговоров пулю в затылок. Ну, с Богом.