В дальних плаваниях и полетах
Шрифт:
— Стойте! Откуда вы? Кто такие?
Говорит сурово, с дрожью в голосе, но — на русском языке!..
Все эти подробности стали мне известны позднее. А в тот вечер напрасно ждал я на читинской радиостанции сообщения о посадке. Шли часы, пробило полночь, но экипаж молчал. Где летчики, как им удалось приземлиться, никто не знал. Встревоженный и огорченный, побрел я в гостиницу. Город спал. Где-то заливались собаки.
Дверь отворил заспанный швейцар, инвалид русско-японской войны. Старик был не в духе.
— Ходють и ходють по ночам, — кряхтел он у непокорного засова. — Время, однако, много. Уснуть-то
Я отказался и стал подниматься по лестнице.
— Погоди, погоди, поспешный ты, однако, — заковылял вслед за мной ворчун. — Давеча хотел сказать, однако запамятовал. Спрашивали тебя с почты, наказывали: как придешь, чтобы звонил к ним.
— Давно ли?
— Не очень. Минут десять, однако, будет.
Я схватил телефонную трубку:
— Аппаратная телеграфа? Старшего по смене!
— Вам «молния» из Москвы, редакционная, читаю: «Немедленно вылетайте Хабаровск далее месту посадки».
Эх, не послушался я Белякова — был бы на две тысячи километров ближе к экипажу!.. Но главное ясно: посадка удалась. Скорее лететь на Дальний Восток!
Дежурный по аэродрому огорошил неприятной вестью: самолет, посланный мне из Хабаровска, в пути получил повреждение.
— Резервные машины есть? — спросил я.
— Как видите — чистое поле…
— А на подходе?
— Почтовый с востока. Он сразу же полетит обратно, но на него не рассчитывайте — заберет груз, — предупредил дежурный, указав на гору мешков под навесом.
Оставалось поглядывать на небосвод и ждать.
Часа через полтора вновь появился вестник неприятностей:
— Подходит почтовый, там инспектор нашего управления, из Хабаровска. Потолкуйте с ним, быть может, и удастся вам упорхнуть. По секрету скажу: груз у нас не больно-то срочный.
К окраине поля подрулил одномоторный «Р-5». На таких самолетах Каманин, Молоков и Водопьянов вывозили челюскинцев из ледового лагеря; хорошо послужила эта машина нашей авиации.
Дежурный заговорил с инспектором, указывая то на мешки, то на меня. Хабаровский товарищ отрицательно затряс головой и направился к выходу. Я догнал его и коротко объяснил Дель своего полета. Инспектор слушал с меланхолическим выражением лица.
— Все изложенное заслуживает внимания, но, увы, — кольнул он меня взглядом из-под сдвинутых на лоб очков, — груз!
— Чтобы взять меня, придется оставить лишь часть мешков.
— Лишен возможности. Притом — пилот четвертого класса, ему не дозволено возить пассажиров, — выдвинул инспектор новый аргумент.
Он снял шлем, обнажив белокурую голову с правильной линией пробора. Где же я видел такую франтоватую прическу, колючие глаза? Это он летел с Камчатки два года назад…
— Не вы были штурманом летающей лодки, которая доставила из Петропавловска в Хабаровск корреспондента «Правды» Изакова? — спросил я.
— В тридцать четвертом году? Точно!
— Быть может, вспомните, как на старте я передал пакет?
— Да-да, припоминаю, — потеплевшим голосом сказал инспектор. — Оказывается, мы старые знакомые…
Подумав, он крикнул грузчикам:
— Сбросьте три мешка, полетит корреспондент.
Летчик четвертого класса оказался старательным и покладистым.
— К вечеру будем в Хабаровске, — пообещал он.
«Р-5» летел
Приземлились возле города Свободного.
— Не слышно, где сел Чкалов? — спросил я механиков, заправлявших нашу машину горючим.
— Говорят, на острове Удд.
— Где?
— Какой-то остров Удд, в Охотском море…
Невероятно! «АНТ-25» опустился на маленьком острове севернее Татарского пролива, между Сахалином и материком, в ста с лишним километрах от Николаевска-на-Амуре, — на островке, который я однажды посетил…
Летом 1932 года мне довелось впервые путешествовать по Дальнему Востоку. Из Хабаровска мы спустились вниз по Амуру, побывали в лесной гавани близ Николаевска, на рыбных промыслах и новом консервном заводе в устье великой реки. Инженер Охинских нефтяных промыслов соблазнил меня предложением: сходить на зверобойном боте из Николаевска к северу Сахалина — в Москальво. Мы вышли в Татарский пролив. Нередко бурный и хмурый, в тот день он был удивительно спокоен. Миновав островок Кевос, бот подошел к острову Лангр и ошвартовался у зверобойного комбината. Переночевав в уютном домике для приезжих, мы простились с гостеприимным Лангром и двинулись к Сахалину. Не прошло и часа, как капитана вызвали на мостик: путь преградила цепь льдов. Москвичи недоумевали: откуда в этих широтах летом появился лед?
— Ветры пригнали его от Шантарских островов, из западной части Охотского моря, — объяснили зверобои.
Проскользнуть между льдинами нам не удалось.
— Укроемся за тем вот островком, — указал капитан на продолговатый кусочек суши. — Переждем, пока унесет льды.
— Какой это остров? Он обитаем? — спросил я, радуясь приключению.
— Остров Удд. Есть тут поселок, человек сто жителей; почти одни гиляки, русских и десятка, однако, не наберется.
— Чем же они занимаются?
— Известно чем — морским зверем, рыбой. Промысел хороший, живут с достатком.
Бот обогнул остров и вошел в защищенную от волн бухту. Капитан порылся в свертке ветхих карт, вытащил лист с оборванными уголками и показал наше местонахождение.
— Залив Счастья, — усмехнулся он. — Любят моряки романтические названия! Провидение, Желание, Ожидание, Сердце, Камень, Уединение… А вот, извольте, Счастье…
— Почему же этот залив счастливый? Ведь не случайно его так назвали.
— Наименование это он получил во время экспедиции Геннадия Ивановича Невельского, знаменитого ученого-моряка. В середине прошлого века Невельской открыл самый короткий путь из Японского моря в Охотское и выяснил, что Сахалин — остров, а не полуостров, как думали раньше.
— А счастье-то в чем?
— Невельской шел на транспорте «Байкал», судно немилосердно трепал частый в наших местах шторм, — сказал капитан. — Думается, что здесь экспедиция укрывалась от бури, а потому и обозначила на картах: залив Счастья.
С палубы нашего бота открывался берег, поросший кое-где кустарником. Тихо покачивалась изъеденная морем и временем лодка. На корме сидел, перебирая снасти, босоногий старый гиляк с черными косицами, в широкополой соломенной шляпе, с трубкой во рту.