В дальних плаваниях и полетах
Шрифт:
ШТУРМ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АРКТИКИ
Нет, Васе Локтеву не почудилось.
Незадолго до происшествия близ Калужской заставы случай свел меня с человеком, который имел прямое отношение к эпизоду, взволновавшему молодого радиста. Было это в Китай-городе, как называли прежде торговую часть московского центра, ограниченную Красной площадью, набережной Москвы-реки, площадями Ногина, Дзержинского, Свердлова и Революции. В этом уголке столицы сохранились здания трехвековой давности. На старинной улочке, застроенной купеческими лабазами, в глубине двора помещался
— Плавленый сыр доставили? А пасту-томат? Как паюсная икра? Когда же будет порошок из курятины? Лимонная кислота поступила? А морс? Паяльные лампы? Топоры? Примусы тульские? Сковородки?..
Получая отрицательный ответ, человек сердито морщился.
— Кто он? — тихо спросил я гидрографа.
— Разве вы не знаете? Это же Иван Дмитриевич Папанин. Он готовит крупнейшую полярную экспедицию. Надо познакомить вас…
В ближайшие месяцы я встречал Папанина только изредка; перелет Чкалова через Арктику на Дальний Восток захватил меня. Осенние недели 1936 года я провел с Михаилом Бабушкиным на Северном Кавказе. Разгуливая по аллеям железноводского парка, Бабушкин рисовал новые планы исследования Арктики.
То, что сделали советские ученые, моряки и летчики за минувшие годы, превосходило самые дерзкие мечты многих поколений полярных путешественников. Походы «Сибирякова». «Челюскина» и «Литке» доказали полную возможность плавания по Северному морскому пути. Теперь пришло время надежно освоить Арктику, чтобы советские корабли могли ходить от северо-западного побережья нашей страны до дальневосточного и обратно так же регулярно и уверенно, как по давным-давно освоенным морям. Однако на великой водной магистрали Севера, соединяющей Ленинград, Мурманск, Архангельск с портами Тихого океана, морякам постоянно грозит коварный и опасный враг — полярные льды. Чтобы успешно бороться с ними и побеждать, надо знать природу, режим и законы движения ледовых масс. Между тем остается огромное «белое пятно», еще не исследованное людьми, — Центральный Полярный бассейн.
— Достигнуть Северного полюса люди пытались десятки раз, начиная чуть ли не с семнадцатого века, — напомнил Бабушкин. — А к чему сводятся познания о Центральной Арктике, о полюсе? Известно, что там не суша, как некогда предполагали, а глубокий океан, покрытый плавучими льдами. Знаем еще, что на полюсе отнюдь не жарко. Вот, собственно, и все! Климат, режим льдов, глубины, морские течения и многое другое — загадка для человечества. Неведомо даже, существует ли в высоких широтах Арктики жизнь, есть ли там представители растительного и животного мира.
— Как же проникнуть на полюс? Как можно вести там исследования? — спросил я.
— Только с помощью авиации! — убежденно ответил Михаил Сергеевич. — Но не поймите меня превратно. Ясно, что ни пять, ни десять, ни даже сотня полетов над полюсом не раскроют его тайн. Надо твердо обосноваться в центре Арктики и в течение длительного
Бабушкин припомнил, как после челюскинской эпопеи на борту «Смоленска» высмеивали его идею: построить туристскую гостиницу на Земле Франца-Иосифа и совершать оттуда воздушные путешествия к полюсу.
— Меня, если вы не забыли, называли прожектёром, а мой план — занятной сказкой, — лукаво прищурился летчик.
— Разве теперь его оценили бы по-иному?
— Согласен, что грезить о несбыточном — занятие «для любителя», но ведь в том-то и дело, что мечта о полетах на полюс уже тогда имела реальные основания, — сказал Бабушкин. — Давно существует проект научной экспедиции на полюс, предложенный Владимиром Юльевичем Визе. Есть интересный план Арефа Ивановича Минеева. А водопьяновская «Мечта пилота»… Несомненно, что Северный полюс будет завоеван с воздуха!
Вспомнилось, как в дни плавания на «Смоленске» Михаил Васильевич работал над большой рукописью. Никто не знал ее содержания, но ходили толки, будто события развертываются в Арктике и главные действующие лица книги — летчики. То был первый литературный опыт Водопьянова; рождалась его «Мечта пилота», мечта «летчика Бесфамильного» о покорении Северного полюса…
— Из наших мечтаний, недавно еще казавшихся фантастическими, из несовершенных, подчас наивных проектов возник коллективный план научного завоевания полюса, — сказал Бабушкин. — В конце зимы мы полетим.
— Как вы думаете, если объявить запись желающих участвовать в полюсной экспедиции, многие отзовутся?
Бабушкин испуганно замахал руками:
— Вы разве позабыли, что творилось в Управлении полярных станций после возвращения челюскинцев? Только на мое имя пришло с полтысячи писем от болельщиков Арктики.
Героика борьбы полярников и летчиков в дни челюскинской эпопеи запечатлелась в сердцах советских людей. Арктические события покорили воображение молодежи: там, на Крайнем Севере, в неосвоенных областях, жизнь дарит замечательные приключения, там раскрываются лучшие человеческие черты — преданность долгу, смелость, самоотверженность, чувство товарищества.
Многих потянуло в «страну торосов и айсбергов». Уезжающим счастливцам завидовали. В помещении, где принимали на работу в Арктику, толпились юноши, девушки, приходили сюда и подростки-старшеклассники.
— Пожалуйста, направьте меня на остров Диксон, — с надеждой в глазах обращался худенький кудрявый паренек к полярнику в морской тужурке.
— Сколько вам лет?
— Шестнадцать… скоро будет… Вот-вот пойдет семнадцатый.
— То есть пока что полных пятнадцать? Подождите, дорогой мой, хотя бы годика два. Прошу следующего…
— Окончила десятилетку, знаю английский язык, согласна на любую работу, — бойко докладывала девушка с длинными русыми косами.
— Специальность у вас есть?
— Пока нет, но я могу работать в библиотеке, заниматься с детишками… Конечно, умею готовить, чинить белье, стирать. Прошу вас, не отказывайте, Арктика стала моей мечтой! Поверьте, я все сделаю, чтобы приносить больше пользы.
— Но ведь нужны люди, имеющие специальность, практический опыт. Советую вам изучить подходящую профессию… Впрочем, зайдите дней через пять: возможно, откроется вакансия в детском интернате на Чукотке…