В год огненной векши
Шрифт:
Промучившись несколько часов без сна и поняв, что князь не придет, Забава решила выйти из опочивальни и попробовать найти его, попытаться поговорить. Она зажгла свечу и проскользнула в гридницу, заглянула на кухню, потом пробежала по женской половине – Всеволода нигде не было. Наконец, она решила, что, верно, он во дворе или на конюшне, и открыла дверь на улицу.
Огонек свечи мигнул, но не погас. Последняя ночь серпеня была тихой и безветренной.
Внезапно позади послышались быстрые шаги. Забава резко обернулась. В одной исподней рубахе и портах
– Забава? – не веря глазам, спросил он. И криво усмехнувшись, спросил. – Что, не спится мухе в паутине?
Не собираясь разговаривать с ним, Забава заторопилась вернуться в дом, но Изяслав ее остановил, схватив за рукав.
– Постой, не беги!
– Пусти, Изяслав! – воскликнула Забава, вырывая руку.
– Не бойся, Забава, дай хоть слово сказать! – умолял Изяслав, не отпуская ее.
– Что сказать, князь? Словам твоим нету веры! – пытаясь вырваться, отвечала девушка.
Изяслав разозлился.
– А кому же ты веришь? – больно стиснув предплечья, пытал он ее.
– Девке-рабыне? Или Ратибору, который, как пес цепной, перед Всеволодом выслуживается? Или братцу моему? Ведь он купил тебя, как всех девок своих покупал. Кто ж его своей волей-то полюбит? И что, Забава, стоит ли престол северомирский такой жертвы?
Девушка хотела уже ответить, но снова раздался шум шагов, и из темноты, ступая нетвердой походкой, вышел Всеволод. Увидев жену и брата, стоящих в ночи так близко друг от друга, он резко остановился.
– Забава? Изяслав? Как? – прохрипел Всеволод, и княгине в лицо ударил крепкий запах браги.
– Как? – усмехнулся Изяслав, отпуская Забаву. – Тебе, брат, виднее, отчего твоя молодая жена с брачного ложа бежит.
Всеволод задохнулся. Никогда не думал он, как больно, унизительно любить, мечтать о женщине, любящей другого. Ведь он ей нынче душу готов был раскрыть, вот бы посмеялись они над ним…
Неожиданно Забава, дотоле молчавшая, сама подошла к мужу и заговорила:
– Княже, душно в горнице было, вот и вышла я на воздух. Пойдем в опочивальню?
Всеволод, которого раньше обрадовали бы такие слова, сейчас взбесился.
– Душно? – выкрикнул он ей в лицо. – И вправду, княгиня: задыхаюсь тут от кривды. Только не в опочивальню – нет! На воздух пойдем.
И, не обращая больше внимания на Изяслава, схватил Забаву за руку, потянул в сторону. Она не испугалась и не сопротивлялась, хоть видела его гнев. Но душой своей, силой природной чувствовала она и боль, и ревность, и страсть мужчины.
Всеволод не знал, куда ведет Забаву, он лишь хотел остаться с ней наедине, чтоб не в доме, где повсюду чужие уши. Но во дворе они тоже были не одни. Проходя мимо конюшни и услышав тонкое ржание своего жеребца, князь, не раздумывая, вошел в стойло и оседлал коня.
Они приехали на то самое место, где недавно любовались звездами. Только нынче небо было темным, лишь изредка желтая луна пробивалась сквозь тучи. К концу подходила последняя ночь года.
Едва спрыгнув с коня, Всеволод развернулся к Забаве:
–
Забава выпрямилась, смотрела прямо, спокойно.
– Князь, я клятвам своим верна!
– Верна? – закричал Всеволод. – Да если б вас не я, а другой кто застал, стоять бы тебе у позорного столба!
Забава ужаснулась, но отступать не стала. Заговорила так же громко, как и он.
– Я только вышла, как Изяслав появился неведомо откуда! – закричала она ему в лицо. – Я тебя, князь, искала!
– Искала? Ну вот нашла! – резко прижимая ее к себе, прохрипел Всеволод ей в лицо. – Или я нашел – не важно теперь. Не хочу больше ждать! Что толку! Ты жена мне. Женой и будешь. А не хочешь, так глаза прикрой, да об нем думай.
Все слова его показались Забаве хмельным бредом. Поняла она его, лишь когда он, прижав к себе ее тело, грубо впился ртом в губы. Целовал жадно, больно, ища не любви – покорности. Забава окаменела. Только страх и отчаянье владели ей теперь.
Когда Всеволод толкнул девушку на траву и навалился сверху, крепко удерживая правой рукой ее руки над головой, Забава еле сдержала всхлип.
Рванув платье, он до синяков целовал ее шею, грудь. Правой рукой продолжая как в тисках держать над головой руки Забавы, левой задрал подол и теснее прижал к себе ее бедра. Слепое, безумное желание овладело им. Смутно понимая, что делает, Всеволод уже развязывал тесемки на портах, как вдруг будто ушат кипятка вылили на него. Весь хмель как рукой сняло, когда, взглянув в лицо Забавы, он увидел на щеках ее поблескивающие дорожки слез. Застонав, мужчина замер, сжал зубы до хруста, пытаясь унять бешеный ритм сердца и сбившееся дыхание.
Испуганная, пораженная Забава не сразу поняла, что руки ее свободны и больше не чувствует она на себе веса чужого тела. Медленно, слегка покачиваясь, она встала с земли и увидела в паре шагов от себя сидящего Всеволода. Он сидел спиной к ней прямо на земле, сгорбившись и уронив голову на руки. Первым желанием Забавы было немедля бежать с этого места, но услышав, что она встала, князь еле слышно сказал:
– Прости, Забава. А сам себя я простить не смогу.
Забава стояла и не пыталась утереть слезы, продолжавшие течь по щекам. Ее душила обида. Хотелось причинить такую же боль, что испытывала сама. Она уже сделала несколько шагов прочь, как вновь услышала его слова:
– Прости… Клянусь: пальцем не трону. Разум помутился… Люба ты мне...
Последние слова были сказаны еле слышно и с таким отчаянием, что у Забавы заныло сердце. Сила вдруг забилась в ней, как птица в клетке. Ниточка, что была натянута между ними, звенела, будто порванная струна.
Оглянувшись, Забава еще раз посмотрела на мужа. Он сидел так же ссутулившись, и девушке показалось, что его сотрясает мелкая дрожь.
Не до конца понимая, что делает, она подошла к нему сзади и опустила руку на его плечо, провела по жестким волосам. От этого легкого прикосновения, Всеволод вздрогнул, как от удара.