В Поисках Роста

Истерли Уильям

Льюис и другие специалисты по развитию 1950-х гг. исходили из жесткого соотношения между рабочей силой и объемом физического капитала — на­пример один человек на одну машину. При избыточности рабочей силы имен­но объем физического капитала оказывал сдерживающее влияние на развитие производства. Считалось, что объем производства прямо зависит от объема физического капитала — в точности по теории Домара. Льюис высказал мысль, что предложение рабочей силы «неограниченно», и привел в качестве примера экономику, которая росла за счет привлечения избыточной рабочей силы из сельской местности, — Советский Союз.

«Центральным явлением экономического развития является быстрое на­копление капитала», — заявил Льюис [20]. Поскольку рост пропорционален инвестициям, можно оценить эту пропорцию и определить,

какой именно объ­ем инвестиций необходим для достижения целевого показателя роста. Пред­положим, например, что на каждые 4 % инвестиций вы получаете 1 % роста. Страна, которая хочет увеличить темпы роста с 1 % до 4 %, должна повысить норму инвестирования с 4 % ВВП до 16 % ВВП. Рост ВВП на 4 % обеспечит его рост в пересчете на душу населения в 2 % в год, если численность населения бу­дет ежегодно увеличиваться на 2 %. При росте ВВП на 2 % в год подушевой до­ход будет удваиваться каждые тридцать шесть лет. Инвестиции должны опе­режать рост населения. Развитие — это гонка, в которой объем физического капитала соперничает с инстинктом размножения.

Как добиться необходимого объема инвестиций? Предположим, что на те­кущий момент национальные сбережения составляют 4 % ВВП. Ранее специа­листы по развитию считали, что бедные страны настолько бедны, что у них нет особых надежд на рост объема собственных сбережений. Это приводило к не­соответствию между «требуемыми инвестициями» (16 % ВВП) и реальным уровнем национальных сбережений (4 % ВВП). «Дефицит финансирования» в этом случае равен 12 % ВВП. Следовательно, разрыв должны заполнить запад­ные доноры. Если будет ликвидирован «дефицит финансирования», то это при­ведет к достижению требуемого объема инвестиций, что, в свою очередь, обес­печит достижение целевых показателей экономического роста. (В дальнейшем я буду пользоваться выражением модель дефицита финансирования в качестве синонима термина модель Харрода —Домара.)

Экономисты, защищавшие данный подход, не очень хорошо понимали, сколько времени понадобится на то, чтобы помощь привела к увеличению ин­вестиций и, соответственно, к увеличению темпов роста. Но на практике они ожидали быстрых результатов: помощь этого года пойдет на инвестиции это­го же года, что отразится на росте ВВП в следующем году.

Представление о том, что рост пропорционален инвестициям, не ново. В своей книге 1957 г. Домар мрачно заметил, что более раннее поколение эко­номистов, крайне озабоченных вопросами роста, — советские экономисты 1920-х гг. — уже использовали ту же идею. Н.А. Ковалевский, редактор журна­ла «Плановая экономика», в марте 1930 г. применил мысль о росте, пропорцио­нальном инвестициям, для прогнозирования экономического роста в СССР — в точности так, как западные экономисты применяли эту модель с 1950-х по 1990-е гг. [21]. Модель Харрода — Домара была не только в какой-то мере со­здана под вдохновением от советского опыта; надо поблагодарить (а точнее, как выяснилось, поругать) и самих советских экономистов за ее изобретение.

Этапы Ростоу

На следующем этапе эволюции, которую претерпевала концепция дефици­та финансирования, необходимо было убедить богатые страны заполнить этот дефицит финансовой помощью. В 1960 г. У.У. Ростоу опубликовал ставшую бестселлером книгу «Этапы экономического роста». Из пяти этапов, которые он выделил, наибольшее влияние на умы оказал тот, который был назван «взле­том к самоподдерживающемуся росту». При этом единственным фактором «взлета» производительности, который указал Ростоу, было увеличение объе­ма инвестиций с 5 до 10 % дохода. Поскольку сэр Артур Льюис за десять лет до этого сказал почти то же самое, идея «взлета» лишь подкрепляла выводы Дома-ра и Льюиса, впечатляя ярким образом — самолетов, отрывающихся от взлет­ных полос.

Ростоу пытался показать, что подъем, который происходит при стимулиру­ющей роли инвестиций, представляет собой распространенное явление. Как и на остальных, на Ростоу в значительной степени повлиял опыт сталинской Рос­сии. Он полностью укладывался в рамки этой схемы. Затем Ростоу рассмотрел несколько примеров — из истории и из жизни стран третьего мира. Его со­бственные данные при этом были слабоваты: только три из

приведенных им пятнадцати примеров подтверждали возможность взлета в результате увеличе­ния объема инвестиций. Лауреат Нобелевской премии Саймон Кузнец в 1963 г. заметил, что его собственные исторические изыскания еще в меньшей степени подтверждают гипотезу Ростоу: «Ни в одном случае мы не находим во время периодов взлета ускорения темпов роста совокупного национального продук­та, предполагаемого в выводах профессора Ростоу об удвоении (или даже еще большем увеличении) доли чистого внутреннего накопления капитала» [22]. (Однако тридцать лет спустя один крупный экономист напишет: «Один из важ­ных фактов в мировой истории заключается в том, что сильный рост сбереже­ний предшествует значительным подъемам экономического роста» [23].)

Советская угроза и иностранная помощь

Несмотря на все эти факты, «Этапы» Ростоу привлекли внимание к бедным странам. Ростоу был не единственным и даже не самым значимым пропаган­дистом предоставления иностранной помощи, но его аргументы весьма пока­зательны.

Ростоу в «Этапах» играл на страхах времен «холодной войны». (Подзаголо­вок его книги — «Некоммунистический манифест».) В России Ростоу видел «нацию, которая под игом коммунизма входит в давно ожидаемый статус ин­дустриальной державы первого ранга», — в то время это был общераспростра­ненный взгляд. Как это ни трудно сегодня вообразить, многие американские ньюсмейкеры в те времена считали, что советская система превосходит запад­ную по абсолютным показателям выпуска продукции, хотя и проигрывает в области личных свобод. В 1950-х гг. авторы статей в журнале Foreign Affairs от­мечали готовность Советов к «насильственной мобилизации значительных сбе­режений», важность чего «трудно переоценить». С точки зрения «экономичес­кой мощи» они будут «расти быстрее нас». Наблюдатели предупреждали, что у соперника есть «определенные преимущества» за счет «централизованного ха­рактера операций». Существовала опасность того, что третий мир, привлечен­ный «определенными преимуществами», станет коммунистическим [24].

Задним числом легко издеваться над этими страхами. Когда я впервые посе­тил Советский Союз в августе 1990 г., уже почти все запоздало осознали, что это по-прежнему бедная страна, а не «индустриальная держава первого ранга». В крошечной комнатушке гостиницы «Интурист», потея от жары — кондици­онеры сломались еще при Хрущеве, а починить их пока не успели — и отбива­ясь от проституток, стучащихся в дверь («Хелло, зис из Наташа, ай эм лон-ли»), я размышлял о том, как Советам удавалось так долго нас дурить. Сегодня подушевой доход в России, по оценкам, составляет менее одной шестой под­ушевого дохода в Америке. (Тогда, в 1990-м, обладая характерным для эконо­миста даром предвидения, я сказал своим спутникам: «Очень скоро эта страна будет переживать настоящий бум!» На самом деле показатели роста после 1990 г. каждый год были отрицательными.)

Тем не менее в то время Ростоу испытывал потребность показать странам третьего мира, что коммунизм — «не единственная форма эффективной госу­дарственной организации, которая может привести к… взлету», и предлагал некоммунистический подход: страны Запада снабжают страны третьего мира помощью для покрытия «дефицита финансирования», заполняя разницу меж­ду реальным объемом сбережений страны и объемом, необходимым для взле­та. Ростоу использовал модель «дефицита финансирования» для того, чтобы рассчитать, какой объем инвестиций необходим для этого «взлета» [25]. Роль частного финансирования игнорировалась, поскольку приток международно­го капитала в бедные страны был мизерным.

Советская угроза сработала. В конце 1950-х гг., при Эйзенхауэре, чьим со­ветником был Ростоу, помощь США другим странам существенно увеличи­лась. Ростоу также попался на глаза амбициозному сенатору по имени Джон Ф. Кеннеди, который в 1959 г. по совету этого экономиста успешно протолкнул в сенате резолюцию о финансовой помощи другим странам. Став президентом, Кеннеди обратился к конгрессу с посланием, в котором призывал к увеличе­нию финансовой помощи: «Сегодня эти новые государства нуждаются в по­мощи… чтобы достигнуть этапа самоподдерживающегося роста… по особой причине. Все они без исключения испытывают давление со стороны комму­нистов».