В пустоте о героизме забывают
Шрифт:
— Тварь! Мало одной моей смерти, хочешь повторить?! Не дождешься! Я сама тебя прикончу! — завопила призрак, чье лицо стремительно утрачивало человеческие черты, превращаясь в хищную маску.
Затем серая фигура взлетела вверх, развернулась и нырнула в песок. Одна из теней немедленно подскочила к Кириллу, и распалась лужей слизи, в которую упал Обжора. Парень до последнего пытался избежать такого исхода, но Мари не оставила ему выбора.
Подстегнутый силой целителя мицелий начал сетью разрастаться на небольшой глубине. Призрак разорвала несколько нитей, не обращая внимания на холодные ожоги, и попыталась схватить человека за ноги. Тонкие руки не добрались до ботинок комбинезона считанных сантиметров:
Мари попыталась ударить конечностью с когтем, но подскочившая Хель вытолкнула человеческое тело из-под удара, увернулась сама, и вцепилась пастью в один из сегментов. Сквозь клыки заструились ледяные потоки биотики, промораживая лапу насквозь. С громким треском она лопнула под давлением сотнями осколков. Обжора пустил нити вниз по пойманным рукам, но нащупал только песок: тварь сбросила их, как ящерица — хвост.
Тут же, поднимая фонтан песка, новый удар последовал с другой стороны. Обжора не мог остановить что-то столь быстрое, но успел предупредить. К счастью, Хель хватило реакции, чтобы защитить человеческое тело своего творца. Но тварь не сдалась, и когти продолжили упорно пытаться пронзить цель, вылетая с разных сторон на огромной скорости. Крупные частицы песка быстро опадали, но мелкая пыль кружила в воздухе, постепенно затягивая пространство.
И все-таки химеры оказались немного быстрее. Они на доли мгновения опережали призрака, вытаскивая хозяина из-под удара, а Хель почти каждый раз успевала наносить ответные раны с помощью биотики. Сложно сказать, доставляло ли это хоть какое-то неудобство напавшей твари, но хищные инстинкты требовали свое.
И Кирилл не видел повода сдерживать свою защитницу. Напротив, он концентрировал все больше энергии в клыках и когтях, благодаря чему лед распространялся еще быстрее. Температура тела подскочила до тридцати восьми градусов. Не имея никакой возможности охладиться, Кирилл чувствовал себя слабым и уязвимым. В который раз человеческое тело его ограничило. Сознание, парящее над полем боя, только усиливало это ощущение.
Жонглируя потоками энергии и химерами, Котов раз за раз вытаскивал сердце всей системы из-под удара. Если бы не притупленные в таком состоянии эмоции, он бы вполне мог потерять самообладание: некоторые удары не доставали до кожи какие-то крохи. Танец на краю лезвия — такое сравнение приходило на ум.
Кирилл уже успел привыкнуть, что находится в стороне от схватки и ничем особо не рискует: ресурсами и временем разве что. И сейчас, когда его самая уязвимая часть оказалось под ударом, страх стал силен, как никогда.
Эти кошки-мышки продолжались довольно долго, но в какой-то момент призрак отступила и выплыла из песка на небольшом отдалении. Ее лицо окончательно превратилось в гротескное нечто, а глаза горели холодным белым светом.
— Мразь! Умри, как мужчина! — завопила она.
В ответ завры перешагнули своими столбообразными ногами, и вновь выстрелили. Снаряды отправились к цели, но даже на беглый взгляд удача первого раза не повторилась, и зеленые комки разлетелись слишком широко. Однако призрак не стала рисковать и взмыла в воздух, выбрав свободную траекторию. Ее рот неестественно широко распахнулся, доставая подбородком до солнечного сплетения.
Оглушительный визг обрушился на округу. Низкочастотный акустический импульс оказался такой силы, что влиял даже на внутренние органы, особенно легкие и внутреннее ухо. Воздействие парализовало, дезориентировало и причиняло невыносимую боль всем, кроме самого призрака… и Кирилла, который в состоянии контроля воспринимал любые ощущения, как
Хотя его человеческому телу доставалось в полной мере. И если внутренние повреждения у своих творений парень мог исцелить и в какой-то мере предотвратить, укрепляя биотикой, то сердце всей системы оставалось максимально уязвимым. Микротравмы последовательно накапливались, угрожая перерасти в нечто большее. И на этот раз химеры не могли защитить своего создателя.
Обычный звук имел все шансы закончить то, что не удалось ни взрыву космического лайнера, ни инопланетным тварям. Завры вновь выстрелили, но призрак легко уклонилась, не переставая кричать ни на секунду. Человеческое тело не выдержало и упало на колени. Пальцы погрузились в серый песок.
«Он не двигается, — внезапно осознал парень. — Я чувствую вибрацию пальцами, частицы вокруг них дрожат. Но если посмотреть дальше: поверхность полностью спокойна. Это же невозможно».
Мысли засновали в новом направлении, кирпичик за кирпичиком выстраивая новую теорию происходящего. И хотя никак не получилось нащупать паутину чужой силы, не осталось никаких сомнений: вокруг иллюзия. В какой момент он угодил в ее тенета? Когда не сумел снять воздействие, и призрак Мари превратился в реальность? Или раньше? Намного раньше. Почему исчезли следы падения капсулы? Конечно, на этой планете всего можно ожидать, но не слишком много странностей на кубический сантиметр пространства?
Шаг за шагом его заставляли самого объяснять происходящее: сначала показали максимально топорную сцену в спасательной капсуле, которая распалась от первого движения; затем появился образ Мари, концентрируя внимание на себе, а не на нереальности происходящего; с каждой ступенью ему демонстрировали, что враг «учится», становится все «тоньше» в своих методах.
Но что, если вокруг изначально не существовало ничего настоящего? Что, если максимально простая серая равнина, погруженная во тьму, создана исключительно потому, что такой образ проще поддерживать? А события в капсуле? Несмотря на свою насыщенность, визуально они тоже не отличались сложностью. Что, если весь смысл происходящего в том, чтобы заставить человека поверить в его реальность? Что, если этот мир существует только у него в голове?
Острая вспышка боли пронзила сознание даже в состоянии контроля. Человеческое тело уже находилось на краю гибели: микротравмы переросли в серьезное внутреннее кровотечение, счет пошел на минуты. Даже предполагая, что вокруг сплошная ложь, Кирилл не знал, как из нее выбраться. Могло ли случиться так, что он зашел по этой дороге слишком далеко и уже не успеет вернуться?
Разум настойчиво пытался найти решение. Как выбраться из иллюзии, если одного понимания недостаточно? На чем все держится? Где та подпорка, которую нужно выдернуть, чтобы весь конструкт рухнул?
«А в этом что-то есть», — внезапно появилась идея.
Завры тяжело развернулись и выстрелили, но их целью стал не призрак, а серые колонны. Только один из зеленых шаров достиг цели — кислота зашипела, проедая камень. Тем не менее, обстрел только набирал силу. В среднем, каждый второй снаряд находил мишень.
«Если я прав, то все происходящее — плод моего собственного воображения. Телепат только корректирует курс происходящего, а мозг сам дорисовывает события так, чтобы придать им максимальную достоверность. Однако у самообмана тоже существует предел. Состояние контроля позволяет взглянуть на картинку сразу с множества точек зрения, и во время сложных и насыщенных событий иллюзия начинает рассыпаться. Глаза и чувства человека говорят: песок вибрирует. Но восприятие химер утверждает: он спокоен. Чтобы разрушить иллюзию, необходимо перенасытить мир деталями, — размышлял Кирилл. — Ну, или я ошибаюсь и просто сдохну под обвалом»