В сумерках веры
Шрифт:
Впрочем, спустя мгновение ворота пришли в движение, уступая нам дорогу.
— Переговоры? — Возмутилась Афелия, когда наш флаер проник за пределы стен. — Что за игру вы ведете, Хальвинд?
Едва сдерживая гнев, воительница крепче сжала обод штурвала.
— Подумайте сами, — спокойно начал я, дипломатично жестикулируя ладонью. — Флаер, который мы отследили, минимум трижды останавливался у тайного хода. Весьма вероятно, что он трижды не дождался женщины, чью одежду и кровь мы нашли. К тому же, по словам
— Так и есть, — злоба и недоверие сменились на лице женщины подозрением и задумчивостью. — Думаете, это её кровь мы нашли в… мы нашли?
Игнорируя заминку собеседницы, я неопределенно кивнул.
— Вполне возможно, хотя без анализа узнать наверняка не выйдет. С другой стороны, очень скоро мы получим доступ к личным вещам певицы, так что у меня почти нет никаких сомнений.
— Если нас не нашинкуют пулями, — язвительно напомнила мне Афелия.
— Да, если нас не нашинкуют пулями.
Похоже, что женщина не разделяла моего воодушевления, а потому лишь вознесла короткую молитву и направила флаер над расчищенной брусчаткой, рассекающей просторные сады, чья живая изгородь сейчас скрывалась под сугробами.
Где-то в стороне виднелись двухэтажные домики, выполненные из розового камня и тёмного дерева. Судя по всему, они являлись жильем прислуги. Однако даже их с виду дорогие фасады меркли в сравнении с роскошным особняком, крылья которого будто клещи охватывали площадь в центре поместья и стремительно вырастали в лобовом стекле.
Несмотря на ночной снегопад, стены сверкали розовым мрамором и позолотой на чёрных полуколоннах, тянущихся во всю высоту четырехэтажных стен. На крыше же прямо сейчас орудовали рабочие, очищая от снега покатую обсидиановую черепицу, украшенную включениями лиловой слюды, переливающейся на солнце.
Ворота за нами закрылись почти сразу, как массивный бронетранспортер въехал на аккуратную дорожку, нарушая утреннее спокойствие рёвом двигателя. На ровной крыше медленно вращалась дистанционная турель со спаренными болтерами, выискивающая жертву, словно карнадон.
Однако вопреки опасениям Афелии, мы добрались до парадных дверей без происшествий, но сопровождаемые беспокойными взглядами прислуги. И если наш тёмно-синий флаер не вызывал каких-то подозрений, то вот огромная коробка «носорога», сверкающая символами Арбитрес, не сулила местным обитателям ничего хорошего.
Когда наш транспорт опустился на посадочные стойки у входной лестницы, на неё уже вышли двое мужчин в богатых ливреях и отворили двери из чёрного дерева. В центре прохода стоял высокий худощавый мужчина в строгом костюме, прошитом серебряными нитями.
— Господин, — поклонился он так низко, чтобы не оскорбить меня своим выделяющимся ростом. — Слуги почти
Признаться, мне было тяжело скрыть надменную усмешку, когда люди вели себя настолько покладисто перед властью Инквизиции. Однако почти одновременно с удовлетворением меня посетило чувство опасности. Никогда нельзя быть абсолютно уверенным в чьих-то добрых намерениях.
— Капитан, — коснулся я вокса, останавливаясь на последней ступени. — Обеспечьте прикрытие.
Сразу после этого бортовые люки «носорога раскрылись и нас с Афелией окружили люди с массивными щитами. Часть из них пошла вперед, держа наготове дробовики, остальные же пристально осматривали десятки окон, выходящих во внутренний двор.
— Чисто! — Крикнул один из исполнителей из-за дверей, после чего я всё-таки переступил порог.
И сразу же прикрыл глаза рукой. Настолько ярким был свет, источаемый раскидистыми люстрами под высоким потолком, и настолько сильно блестело золотое убранство, облепившее белоснежные стены.
Лишь спустя несколько секунд я смог обнаружить шеренги людей, выстроившихся вдоль алого ковра, тянущегося от самого входа. Камергер в чёрном, видимо, отогнанный судьями, стоял у самой лестницы в дальней части атриума.
Судьи всё ещё окружали меня, хотя пространство между ними и гражданскими позволяло чувствовать себя вполне свободно. Выглядывая из-за широких бронированных спин, мои глаза внимательно разглядывали слуг, виновато опустивших головы. Кто-то из них дрожал, а у кого-то по щекам текли слезы.
Никто кроме дворецкого не смел смотреть на меня, справедливо опасаясь гнева агента Трона.
— Где хозяйка дома? — Спросил я нарочито громко, не доходя нескольких шагов.
Прежде чем ответить, тот окинул взглядом своих подчинённых, наклонил ко мне голову и тихо прошептал:
— Можем ли мы обсудить это в более приватной обстановке, господин инквизитор?
Мы с Афелией переглянулись. С виду, говоривший вёл себя спокойно и даже моему острому глазу не за что было зацепиться. Худое вытянутое лицо дворецкого с полуопущенными веками выражало абсолютное безразличие ко всему происходящему.
— Капитан, обеспечьте порядок в наше отсутствие, — обернулся я к Вульпусу, после чего камергер без слов развернулся и повёл нас за собой.
По лестницам атриума мы поднялись на второй этаж, где через стрельчатые двери прошли в просторный коридор, опоясывающий всё здание. Высокие окна оказались плотно прикрыты портьерами, из-за чего свет давали только слабо горящие люминосферы. В отличие от зала, здесь царили сгущающиеся тени.
Дворецкий движением руки пригласил нас за собой, продолжая идти и будто бы утопая в сумраке, из которого на нас смотрели блестящие рамы картин, подсвечники ручной работы или украшенная позолотой лепнина стен.