В тени богов. Императоры в мировой истории

Ливен Доминик

В некоторой степени в 1780-1840-е годы Китай развивался примерно по тому же сценарию, что и Османская империя. Власть оказалась децентрализована, а центр растерял часть ресурсов и авторитета. Традиционные вооруженные силы – в этом случае восьмизнаменная армия – лишились своей боевой ценности, но остались огромной обузой для казны. Это случилось в период, когда европейские страны, нарастив свое могущество, подготовились воспользоваться любой слабостью азиатских империй. Тем не менее у Цин были более уважительные, чем у Османов, причины для ослабления государства. В цинском Китае знаменная система имела первостепенное значение для обеспечения легитимности власти и организации управления, в то время как в Османской империи янычары не обладали такой же значимостью. Османы и до наступления 1768 года веками состояли в непосредственном военном и политическом противоборстве с христианской Европой. Они должны были лучше знать, в каком направлении развивается военное дело их исторических противников. Китай же вовсе не сталкивался с европейской угрозой вплоть до XIX века. Единственной европейской державой, с которой у Китая были налажены прочные политические связи, была Россия. Более века их отношения оставались мирными, и на далеком восточноазиатском фронте Россия не представляла особой угрозы. Но главное, что в конце XVIII века заклятая

противница Османов – Россия – оставалась евразийской империей старого типа, как и их собственная. Катастрофическое поражение, которым в 1840-х годах обернулась для империи Цин Первая опиумная война, во многом объяснялось тем, что британская армия благодаря промышленной революции обрела беспрецедентную мощь. Британия и весь остальной мир входили в новую эпоху, и это будет время великого европейского империализма.

Цяньлун живо интересовался военными вопросами. Хотя сам он никогда не командовал армиями в походе, но стремился обрести военную славу для своей империи и династии. Как наследник маньчжурских воинов, он считал это своей обязанностью и долгом. Он также полагал, что легитимность Цин в глазах китайцев была связана с воинственной репутацией династии, расширившей Китайскую империю. Его главным триумфом стал разгром джунгаров и присоединение Синьцзяна (Восточного Туркестана) в 1750-х годах. Хотя впоследствии китайское господство в этом огромном регионе было подкреплено масштабной ханьской иммиграцией, он и сегодня остается полуколониальной территорией, на котором лежит печать периодических конфликтов между коренным населением, ханьскими иммигрантами и Китайским государством. Во времена Цяньлуна важнейшее значение имели геополитические последствия завоевания Синьцзяна. На протяжении двух тысяч лет наиболее принципиальной геополитической задачей Китая была защита северных границ от воинственных кочевников. Теперь угроза миновала. Неудивительно, что это стало почвой для эйфории, самодовольства и беспечности. Неоконфуцианская китайская монархия была консервативна до мозга костей. Величайшим стимулом к реформам всегда оказывались внешние угрозы. Но теперь таких угроз, казалось бы, не осталось.

История часто играет злые шутки с теми, кто считает, что игра окончена. Не прошло и века, как династия Цин столкнулась с грандиозным врагом, который пришел с Запада к защищенным прежде южным берегам империи. В катастрофической Первой опиумной войне 1840-х годов китайцы противостояли европейскому противнику, военная система которого была доведена до совершенства в ходе наполеоновских войн и затем обрела дополнительную мощь благодаря промышленной революции. Китайские джанки выходили на бой с британскими пароходами, имеющими огромную огневую мощь. Справедливости ради, нельзя винить правителей Цин в том, что их империя не смогла должным образом подготовиться к войне с принципиально новым и беспрецедентным противником. Гибель воинственного кочевничества, появление промышленно производимого оружия и мировое господство европейских держав ознаменовали фундаментальный сдвиг в евразийской геополитике и всемирной истории³².

Глава XIV

Романовы: наследственные российские, европейские и евразийские императоры

Российскую империю основали правители изначально небольшого Московского княжества, возникшего в последние десятилетия XIII века. Московские князья были потомками Рюрика, полулегендарного викинга, или варяга, который в конце IX века правил землями с центром в Киеве. С натяжкой этих викингов можно назвать речными кочевниками из воинственных племен. За последующие четыре столетия династия Рюриковичей распространила свою власть на значительной части современных европейской России, Украины и Белоруссии. Поскольку Рюриковичи делили свои земли между сыновьями, к 1200 году на этой огромной территории возникло множество по большей части крошечных княжеств. Самым могущественным из Рюриковичей на тот момент был великий князь Владимирский, господствовавший в северо-восточных землях (Великой Руси), которые стали ядром Московского, а затем и Российского государства. Московский княжеский род был младшей ветвью великокняжеского владимирского. На протяжении почти 250 лет после монгольского завоевания Руси в 1240-х годах большая часть принадлежащих Рюриковичам земель входила в империю Чингисхана и его преемников. Чингизиды правили своими славянскими подданными опосредованно, используя князей из династии Рюриковичей для сбора и передачи дани правящему хану.

В XIV веке московские правители стали самыми могущественными князьями Великой Руси. Их статус великих князей признали и татаро-монгольский хан, и Православная церковь, митроплит которой (изначально сидевший в Киеве) в первой половине XIV века навсегда перебрался в Москву. Важнейшим фактором в возвышении Москвы стало то, что, в то время как другие княжества дробились между множеством наследников, московское наследство в силу биологической случайности оставалось неделимым в четырех поколениях. Это везение закончилось в 1425 году, когда умер Василий I и кандидатами на престол стали его взрослый младший брат и десятилетний сын (Василий II). На двадцать лет княжество погрузилось в ожесточенную гражданскую войну, которая принесла с собой анархию и вмешательство сторонних правителей, но окончательная победа Василия II закрепила наследование неделимого княжества по принципу мужской примогенитуры как непререкаемого государственного закона.

За столетие после победы Василия II Москва сделала первые шаги к формированию империи. После падения Константинополя под натиском Османов в 1453 году московские князья остались единственными независимыми православными монархами и смогли предъявить свои права на имперское наследие Византии. Оно включало титул царя (лекаж. Цезарь) и византийские имперские ритуалы, символы и идеологию. К 1520 году Московское княжество поглотило все остальные княжества Великой Руси, где правили Рюриковичи, а также огромную и богатую торговую Новгородскую республику. В 1550-х годах Иван IV Грозный (1547–1584) завоевал основные государства-преемники Монгольской империи в Европе, мусульманские Казанское и Астраханское ханства. Впоследствии он попытался покорить Ливонию (современные Латвию и Эстонию) и установить российскую власть на берегах Балтийского моря, но это оказалось слишком сильной нагрузкой на казну, что привело к экономическому и политическому кризису. В ответ на этот кризис Иван Грозный устроил в правящей элите массовые чистки, в ходе которых перебил всю младшую ветвь московской династии, а также – вероятно – убил своего старшего сына и наследника. Его неистовая и нецелесообразная жестокость, возможно, объясняется тем, что на его мозг все сильнее влияла ртуть, которую он принимал от ужасных болей в спине. По большей части стараниями Ивана Грозного в 1598

году московская династия пресеклась и на два десятилетия в стране установилась анархия, которая привела к гражданской войне и иностранной интервенции, вошедшим в историю под названием Смутного времени. Кульминацией этих событий стала попытка посадить на московский трон сына польского короля. Вспыхнуло православное прото-националистическое восстание, в результате которого поляков прогнали из Москвы, и царем был избран Михаил Романов – представитель знатного рода, игравшего важную роль с самого образования Московского княжества и давно породнившегося с правящей династией. Память о Смуте существенно подкрепила убеждение, что лишь сильная и легитимная монархия может спасти Россию от внутренней анархии и иностранного господства. Эта память стала одним из фундаментальных мифов, с опорой на которые была создана династия и империя Романовых¹.

Политическая система и традиции Московского княжества формировались под неизбежным влиянием его географического положения. Ни одна другая великая оседлая империя в истории не была расположена в столь северных широтах на таком удалении от центров международной торговли и культуры. Москва находилась примерно в 2 ооо километров к северо-востоку от Константинополя, стоявшего на пересечении торговых путей, которые с древних времен связывали Средиземноморье с Азией. Еще большее расстояние отделяло Москву от Атлантики, которая стала центром мировой экономики с XVIII века. В цивилизационном смысле Москва была расположена на самой окраине православного и византийского сообщества, которое к 1450 году и само стало, по сути, младшим партнером в европейском и христианском мире. Удаленность от крупных торговых путей и культурных центров предполагала относительную бедность, малое количество городов и небольшое число купцов, ремесленников и людей свободных профессий. Государства, имеющие доступ к международной торговле, могли ограничивать налоговое бремя для своих граждан. Подавляющее большинство подданных царя даже в 1700 году составляли крестьяне, и излишки их производства должны были обеспечивать монархию и содержать ее армии. В большинстве великих аграрных империй мира крестьяне жили в густонаселенных и плодородных речных долинах. В России же крестьянство было рассредоточено по огромной, но неплодородной территории. Даже в 1750 году в России проживало меньше людей, чем во Франции. Расстояния и климат существенно осложняли деятельность государства, экономики и народа. Прикрепление населения к земле – иными словами, крепостное право – было единственным способом содержать государство, его вооруженные силы и военно-землевладельческую элиту.

Возникновение могущественного государства в Московском регионе вовсе не было предрешено. Однако, раз такое государство появилось, характер его территориальной и политической экспансии определялся главным образом географией. Одной из причин основания Москвы конкретно в этом месте было хорошее сообщение по воде с крупнейшей российской рекой – Волгой, а через нее – с Балтийским и Каспийским морями. Любое государство с центром в Москве стремилось бы установить контроль над этими водными путями и их выходами к морю, чтобы освободить свою торговлю от ограничений, налогов и запретов со стороны конкурирующих держав. Еще более логичным было желание присоединить к бедным почвам Московского региона гораздо более плодородные земли степей. И все же географическое положение российского центра имело некоторые преимущества. В этой области находилось множество рек, которые медленно текли по равнине, формируя густую сеть, и навигация по ним, как правило, не представляла труда даже в сравнении с передвижением по Нилу, не говоря о Хуанхэ. Удаленность и лесистость в некоторой степени защищали эту зону от армий кочевников. Эти факторы давали дополнительную защиту от сформированных на заре Нового времени европейских армий, состоявших из пехотинцев и артиллерии, которым было сложно прокормиться на российской земле и еще сложнее преодолевать огромные расстояния, особенно весной и осенью, когда все дороги превращались в грязь.

Но главным российским преимуществом после 1500 года оказалось расположение на периферии европейской системы государств, которое позволило России подчинить себе всю северную Азию. В результате Россия обрела колоссальное богатство, когда получила доступ к сибирским мехам, а также к золоту, серебру и другим полезным ископаемым. При Петре I Великом (1682–1725) на Урале были заложены основы российской военной и металлургической промышленности, которая пользовалась богатыми запасами железа и леса в этом регионе. В сравнении с другими империями Россия встретила лишь слабое сопротивление своей экспансии со стороны коренных народов, населявших леса Сибири. Уже к концу XVII века русские дошли до Тихого океана и достигли стабильного компромисса с империей Цин, что среди прочего внесло свой вклад в быстрый крах монгольского военного номадизма. Пока в конце XIX века не появилась Япония, Россия не встречалась с серьезной военной угрозой на своих азиатских территориях. По сути, русские заняли геополитическую пустоту, возникшую после гибели Монгольской империи. Здесь полезно провести сравнение с Османской империей. Когда в Иране потерпело крах чингизидское государство Хулагуидов, на смену ему со временем пришла династия Сефевидов, которая быстро стала грозным противником Османов на восточной границе империи.

Выполнить основные геополитические задачи сначала Московского, а затем и Российского государства – иными словами, установить контроль над речными торговыми путями и присоединить плодородные степные земли – было гораздо сложнее, поскольку в этой сфере Россия встретила серьезное сопротивление. При экспансии в южном направлении на пути у русских встали воинственные кочевые сообщества, в первую очередь крымские татары, которые в 1500–1650 годах угнали в рабство десятки тысяч русских и украинцев. Первые в Европе сахарные плантации, где использовался рабский труд, появились на Кипре и обслуживались невольниками российского и украинского происхождения. Большая часть Москвы сгорела при набеге крымских татар не далее, как в 1571 году. По мере продвижения российской колонизации по степи в XVI–XVIII веках возникла необходимость в строительстве укрепленных линий, которые невозможно было создать и укомплектовать, не имея потенциала для мобилизации огромного числа людей и ресурсов. За крымскими татарами стоял их господин – османский султан. В военном отношении Османская империя до XVIII века превосходила Российскую. В 1711 году Османы чуть не разгромили Петра Великого и его армию и вынудили царя подписать унизительный мир. Даже позже в XVIII веке России пришлось приложить колоссальные военные и логистические усилия, чтобы удержать северное побережье Черного моря и таким образом обеспечить экономическое развитие юга России и Украины.