В тени богов. Императоры в мировой истории

Ливен Доминик

Отчасти это объяснялось его упрямством, самодовольством и высокомерием. Когда он начал править единолично, княгиня Элеонора Лихтенштейнская, которая, пожалуй, знала его лучше, чем кто-либо еще, сказала, что проблем не избежать, поскольку “его конек – всегда быть правым”. Император был умен и уверен в своем интеллектуальном превосходстве над окружающими. Для монархов это особенно опасно, поскольку никто не вправе им перечить. В дипломатических и военных вопросах Иосиф прислушивался к Кауницу и фельдмаршалу Францу Морису фон Ласси и иногда даже уступал им, но решения, затрагивающие внутреннюю политику, он принимал единолично. Кроме того, император не умел ставить себя на место других и был способен почти аутично попирать их чувства. Одним из немногих людей, которых он признавал интеллектуально равными себе и считал своим другом, был его брат Леопольд. К несчастью, став главой династии, Иосиф проявлял по отношению к своим братьям и сестрам еще больший деспотизм, чем к обычным подданным. Он оттолкнул от себя Леопольда, когда совершенно бессердечно

потребовал ввести Тоскану в состав Габсбургской империи [24] и захватил в свои руки контроль за образованием и карьерой его сыновей²³.

24

Великое княжество Тосканское по Венскому мирному договору 1738 года было передано под управление Габсбургов, однако не вошло в состав Габсбургской империи. (Прим. пер.)

Социальная неподготовленность Иосифа усугублялась опасностями, которые идеи Просвещения таили для любого правителя империи. Иосиф верил в системность, единообразие и рационализацию как главные принципы управления государством. Но его империя состояла из разнородных исторических сообществ, власть над которыми он получил в силу законов, уходящих корнями в прошлое, устоявшихся традиций и наследования в рамках семьи. Габсбургская империя не была единой страной, и различные земли в ее составе представляли собой лоскутное одеяло из наследственных частных владений, прав и привилегий, по сути своей сходных с законами, которые давали Габсбургам наследственную власть. Империей нельзя было управлять и империю невозможно было сохранить, руководствуясь лишь абстрактными принципами естественного права, целесообразности и рациональности. Именно поэтому политика Иосифа вела его империю в тупик, а не в будущее²⁴.

Иосиф был дважды женат. Его второй брак оказался коротким, бездетным и лишенным любви. Первый брак с принцессой Изабеллой Пармской был не длиннее, но стал эмоциональной кульминацией его жизни. Матерью Изабеллы была принцесса Луиза Елизавета Французская, любимая дочь короля Людовика XV Как и почти все браки детей Марии Терезии, этот был устроен для того, чтобы подкрепить австрийскую внешнюю политику, в частности союз с Францией. Изабелла была на год младше Иосифа, но превосходила его по уму и была несравненно более зрелой и чуткой. В Вене она завязала близкую дружбу с самой умной, образованной и творческой из его сестер – эрцгерцогиней Марией Кристиной. Муж Марии Кристины, герцог Альберт Саксонский, назвал Изабеллу “поистине потрясающей женщиной, которой не исполнилось и двадцати”, когда она прибыла в Вену, и добавил:

[Она] была не только наделена замечательными личными качествами, но и… обладала знаниями и талантами, достойными самых образованных юношей… Она получила блестящее образование… и разбиралась не только в тех областях, которые положено было знать даме ее положения, но также в абстрактных сферах математики и даже в тактике. Она сочетала это с особыми талантами, например к музыке – она великолепно играла на скрипке, – рисованию и живописи, а еще была обучена некоторым ремеслам и наставляла в них нанятых рабочих. Писала она необычайно легко, проявляя редчайшее остроумие²⁵.

До нас дошли сочинения Изабеллы, посвященные торговле, образованию, современной французской философии и религиозной размышлениям, а также ее автобиографические зарисовки. К последним относятся ее рассуждения о жизни кронпринцессы:

Ее судьба, несомненно, очень трагична. Ее положение не дает ей преимуществ и лишает ее величайшей прелести жизни, доступной всем остальным, и прелесть эта – компания… Обязанная жить в огромном мире, она, так сказать, не имеет ни приятелей, ни друзей. И это не все. Рано или поздно ее начинают пристраивать. И вот ей приходится бросить все, свою семью, свою страну – и ради кого? Ради незнакомца, характер и образ мыслей которого ей вовсе не известен… пожертвовать собой во имя мнимого общего блага, а на самом деле – во имя коварной политики министра, неспособного найти другой способ заключить между двумя династиями союз, который он объявит нерушимым – и который разрушится, как только это станет выгодным.

Любовь Иосифа к Изабелле, поначалу неловкая и незрелая, со временем окрепла. Когда она умирала от оспы, он, вопреки придворным и династическим традициям, не отходил от постели жены. Он горько оплакивал ее и получил еще один удар в 1770 году, когда в возрасте восьми лет умерла их единственная дочь, которую он обожал. Все монархи одиноки, но характер, политические стремления и рабочая этика Иосифа сделали его одиноким особенно. Если бы его жена и дочь остались живы, он, возможно, стал бы более уравновешен и научился бы понимать чувства и мнения других людей. Одно это могло иметь важные политические последствия. Кроме того, Изабелла, возможно, стала бы его доверенным советником в политических вопросах и источником реализма²⁶.

Иосиф умер в феврале 1790 года, когда Габсбургская империя стояла на пороге экзистенциального кризиса. Обстоятельства сложились чрезвычайно удачно, поскольку престол унаследовал 43-летний эрцгерцог Леопольд, который к тому моменту уже 25 лет управлял Тосканой.

Леопольд был самым умным из сыновей Марии Терезии. Поль Шрёдер, по праву уважаемый специалист по истории международных отношений, называет Леопольда “одним из самых рассудительных и здравомыслящих монархов, когда-либо носивших корону”. Леопольд должен был унаследовать от отца великое герцогство Тосканское и потому получил образование как будущий правитель, а не младший сын. Он был на шесть лет моложе Иосифа, к тому времени, когда он достиг отрочества, венское Просвещение продвинулось вперед. Его учителя были лучше тех, что учили его брата, не говоря уже об их матери. Леопольд на всю жизнь сохранил любовь к чтению. Многие из величайших умов его эпохи отмечали его острый ум и эрудицию. Он страстно увлекался наукой, технологиями и экономикой, но также с большим уважением относился к философии и особенно к истории. Он славился внимательным подходом к образованию своих детей, а также к совершенствованию системы народного просвещения в Тоскане. Он был также знаменит своей любовью к женщинам, которая с годами лишь нарастала и была для него, по сути, главной эмоциональной отдушиной, позволявшей ему справляться с тяготами старения и управления княжеством²⁷.

Леопольду посчастливилось унаследовать Тоскану в 1765 году. Союз Габсбургов с Бурбонами принес на Аппенинский полуостров, за который две династии боролись на протяжении столетий, непривычный мир. Великое княжество представляло собой лабиринт из архаичных юрисдикций и привилегий. В 1764 году оно пережило серьезный голод, последний великий голод в итальянской истории. Образовательная, юридическая, экономическая и культурная политика Леопольда превратила его в лабораторию просвещенных реформ и завоевала ему уважение прогрессивных мыслителей Европы и Северной Америки. Одним из многих его корреспондентов был Бенджамин Франклин. Леопольд по большей части разделял взгляды Иосифа на религию. Некоторые из предложенных им мер, направленных на ограничение папского контроля за духовенством, были слишком смелыми даже для тосканских клириков, которые были сторонниками реформ. В отличие от своего брата, поняв это, Леопольд вовремя нашел компромисс, который не стал для него вынужденным. Это продемонстрировало основное различие в характерах братьев, которое оказало огромное влияние на стиль их правления. Леопольд был гораздо более уравновешен, осторожен и чуток к критике и оппозиции. Он умел усмирять свою гордыню и при необходимости отступать. Он обладал эмоциональным интеллектом и был способен сопереживать людям.

Первые тридцать лет своей жизни Леопольд по большей части состоял в хороших отношениях с Иосифом. Затем их отношения испортились, хотя в силу сдержанности Леопольда и невосприимчивости Иосифа император так и не понял, насколько силен был гнев его младшего брата. Главную проблему представляло упорное стремление Иосифа вернуть Тоскану в состав Габсбургской империи, когда Леопольд унаследует трон. Леопольд считал, что этим он перечеркнет труд всей своей жизни, но ничего не мог противопоставить человеку, который возглавлял династию и контролировал будущую карьеру и браки его многочисленных детей. В более общем смысле политические установки братьев сильно различались. Леопольд не разделял любви Иосифа к войне и армии. Он полагал, что присоединение дополнительных территорий к империи будет, вероятно, нецелесообразно, тем более что добиться этого можно было лишь ценой рискованных и затратных войн. Кроме того, Леопольд был убежденным конституционалистом. Он писал Марии Кристине, что хорошие идеи невозможно насаждать сверху. Необходимо советоваться с обществом и убеждать его. Для эффективного управления государством очень важно создавать представительные институты. Леопольд был методичным, продуктивным и осмотрительным администратором и реформатором. Даже в своем маленьком великом княжестве он сначала опробовал реформы в одном округе и лишь затем распространял их повсюду. Он считал стратегию Иосифа, одновременно запустившего множество радикальных реформ во всей империи, совершенно неэффективной и весьма рискованной. Когда в конце 1780-х годов события показали, что он прав, он стал все сильнее опасаться, что Иосиф уничтожит государство Габсбургов и его семейное наследство.

Желание Леопольда держаться подальше от Вены, пока Иосиф жив, было вполне резонно. Он боялся, что скомпрометирует себя, если сложится впечатление, что он имеет отношение к политике брата, и его страх имел под собой основания. Если упадка и катастрофы можно было избежать, его подданные должны были почувствовать, что смерть Иосифа принесла кардинальные перемены. Когда в феврале 1790 года император умер, Леопольд сразу же подчеркнул в своих манифестах и на встречах с провинциальными элитами, что он твердо верит в необходимость управления государством в согласии с населением и осуждает наиболее радикальные и спорные преобразования Иосифа. На самом деле он вовсе не считал все до единой реформы брата ущербными. Одни он продолжил сразу, а другие надеялся более мягко провести позже, когда придет их время. Вместе с тем Леопольд прекрасно понимал, что просто обязан встать во главе оппозиционного движения, чтобы со стороны казалось, что он руководит событиями, а не просто идет на уступки народу, ведь это могло восприниматься как слабость, которая привела бы к усилению давления на монарха. Его обещания вскоре удовлетворили элиту в австрийских и богемских землях. Первостепенными задачами стали предотвращение венгерского восстания и прусского вторжения, а также возвращение Бельгии и окончание войны с Османами.