В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
4
. Акви-Терме. Королевство Италия. 20 января 1937 года. 2 часа 08 минут
Стоянка товарно-пассажирского на Рим здесь, в Акви-Терме, всего каких-то десять минут. По итальянским меркам - поезд следовал практически без остановки, но можно предположить, что все, кто способен себе это позволить, вылезут на перрон - перекурить на холодке. Погода стояла приятная, хоть и зимняя, и люди наверняка не откажут себе в "маленьком удовольствии". Разумеется, не все, отнюдь не все...
Гудок паровоза издалека и заранее известил о прибывающем поезде, и тут же на платформу выскочил дежурный по станции. Оглянулся боязливо на чернорубашечника, и припустил рысью к месту остановки локомотива.
Сержант проводил станционного служащего тяжёлым взглядом и подошёл ко второй машине. Он что-то коротко сказал в приоткрытое окно водительской двери, откуда тянулся еле заметный в ночном воздухе сигаретный дымок. Почти сразу же взвыл стартер и завёлся двигатель. Через секунду заработал мотор и другого автомобиля. Сизый вонючий выхлоп быстро истаивал, выходя за освещённую часть платформы.
"А вот и состав, - подумал "сержант", наблюдая за подходящим с шумом и лязгом поездом и в который уже раз проводя рукой вдоль клапана пилотки.
– Ну, всё! Все! Работаем!"
Состав шумно тормозил и, окутываясь паром, выезжал из тьмы на свет.
Подобравшись, сержант обогнул "Фиат" и быстро распахнул правую пассажирскую дверь. Из автомобиля, разминая затекшие в тесном салоне ноги, вышел capo manipolo. На его кителе сразу бросались в глаза медали: "В память марша на Рим" и "За десять лет службы в Добровольческой милиции".
– Не мандражи, Венцель, - вполголоса бросил он по-немецки "сержанту" и широко улыбнулся, переходя на итальянский.
– Смотри, ночь-то какая! Отличное время убить врага или умереть самому, как считаешь?
– Не до поэзии сейчас...
– настроение у "сержанта" явно не улучшилось.
– Согласись, Роберт, только мы двое хорошо говорим по-итальянски, остальные - зубастая массовка... Кстати, телеграф точно не заработает?
– неподдельная обеспокоенность просквозила в голосе Венцеля, он нервничал все время, и с этим ничего сделать не удавалось.
– После того, что Юрг "неосторожно" сотворил с аппаратом, а Эрих с телеграфистом?
– удивился "лейтенант".
– Не спорю, техника требует более бережного к себе отношения,
– очередной гудок паровоза смазал последнюю реплику Роберта.
– Ладно, хорош трепаться! Начали!
"Лейтенант" махнул рукой в сторону станционного здания, тут же распахнулась высокая деревянная дверь и как чёртики из коробочки на платформу выскочили два человека в форме рядовых Добровольной Милиции: один - высокий и худощавый, второй - крепыш среднего роста с тяжелым подбородком. Быстрым шагом они устремились к "командиру", придерживая висящие на плече пистолет-пулемёты "Виллар-Пероза".
Лязгнув сцепками, состав остановился, причём стоящие на перроне "чернорубашечники" оказались как раз напротив хвостового - тюремного - вагона. Зарешеченные окна его были темны, тускло светили лишь ночник в купе кондуктора, да в вагонной уборной - дежурный фонарь.
Роберт подошёл к двери рабочего тамбура и настойчиво постучал. Через минуту дверь распахнулась, и в проёме показалось сонное лицо кондуктора. При виде офицера он начал судорожно застёгивать форменную куртку и даже попытался встать смирно. Суетливость его в другой ситуации выглядела бы забавно, но сейчас...
– Вызови ко мне начальника караула!
– отрывисто бросил "лейтенант" и, видя замешательство в лице железнодорожника, добавил: - Шевелись быстрее, ботва картофельная!
Что больше повлияло на скорость, с которой кондуктор метнулся вглубь вагона, то ли приказной - непререкаемый - тон Роберта, то ли грозный вид "заслуженного фашиста", - не важно. Но глухой удар тела о полуоткрытую дверь где-то внутри, сопровождаемый изощрёнными проклятьями, говорил о том, что приказание выполнялось со всей возможной поспешностью.
Ещё через минуту на пороге тамбура возник капрал карабинеров, на ходу поправляющий белые ремни портупеи. Из-за его плеча боязливо выглядывал кондуктор, потиравший протянувшуюся наискосок через все лицо широкую красную полосу.
– Capo manipolo Додереро, Железнодорожная Милиция Национальной безопасности! Представьтесь, капрал!
– с лёгкой нотой брезгливости, почти "через губу" процедил Роберт, легко отмахнувшись обозначением фашистского салюта в ответ на приветствие младшего по званию, резво спрыгнувшего с подножки вагона на платформу.
– Капрал Чеккини, господин лейтенант! Корпус карабинеров. Тюремная стража "Реджина чели". Начальник конвоя. Доставляю группу преступников в Рим, - выпалив всё это в темпе обычной армейской скороговорки, капрал стал "есть глазами" чернорубашечника.
– Служили в армии?
– понимающе протянул "командир манипулы".
– Так точно, господин лейтенант!
– Чеккини упорно продолжал именовать Роберта армейским званием, это была максимально допустимая степень фронды, впрочем, вполне простительная, исходя из ситуации.