В третью стражу. Трилогия
Шрифт:
– Ну, да ладно. Имею приказ обеспечить дополнительную охрану конвоируемых в Рим преступников...
– тут Додерер обозначил желание предъявить капралу соответствующую "бумагу", медленно опустив руку за отворот кителя.
В ответ, всем своим видом капрал показал, что избыточные формальности ни к чему, и он только рад заботе проявляемой фашистской милицией о его, Чеккини, безопасности, но к чему такие предосторожности?
– Есть сведения, - отрывисто и значимо цедил слова Роберт, - что возможна попытка нападения на тюремный вагон с целью освобождения конвоируемых преступников. Нам
Вид лейтенанта-чернорубашечника, выпячивающего подбородок подобно "почетному капралу" и вещающему будто с трибуны митинга, не вызвал и тени иронии у свидетелей разговора... Какое время - такие и "песни". Что в Рейхе, что в Королевстве.
В результате краткой церемонии "обнюхивания" иерархия была установлена, и капрал, признав главенство "командира манипулы" в вопросах безопасности вверенного ему "контингента", устало подумал:
"Да, пожалуй, если всё так, как говорит этот фашистский говнюк, то нам с нашими "пукалками" нечего и думать "отбрехаться".
Капрал примерно представлял, кого везет, и неплохо знал, на что способны итальянские бандиты. Могло кончиться и кровью, а эти... милиционеры - что сержант, что рядовые - даже на вид парни суровые и тёртые... Ни одного лишнего слова не проронили. Псы, да и только! Да и "трещотки" у них, хоть и старые, но вполне смертоубойные в умелых-то руках... Но, если по совести, было в них, в этих фашистах что-то странное, что никак не давалось капралу "на зуб"... Да и дьявол бы с ними! Ему хотелось спать, а не загадки разгадывать! Странные и странные, и пусть им.
"Велено охранять? Вот пусть и охраняют, нам-то что? "
5.
Железнодорожный перегон Овада - Кампо-Лигуре. Королевство Италия. 20 января 1937 года, 10 часов 12 минут
За ночь синяк на лице кондуктора набух, оба глаза заплыли, да так, что не помогали ни медные монеты, ни компресс, наскоро сделанный из намоченного холодной водой полотенца. Болело - страшно!
"И ведь не приляжешь! С момента как в Акви подсели чернорубашечники, - глаз не сомкнул, всё боялся, а вдруг... Вдруг прямо сейчас, как в американском кино появятся всадники с замотанными шарфами лицами, и начнут на полном скаку палить по окнам вагона из огромных револьверов. Даром что зарешёченные - так не бронированные же!"
И была эта тревога кондуктора, - человека малообразованного и впечатлительного, пусть и неглупого, иначе не стали бы держать на такой ответственной работе, - настолько сильна, что даже боль разбитого лица отступала временами.
"Хорошо ещё, что новые охранники не потребовали себе сидячих мест, так и стоят - рядовые в тамбурах, а капрал с лейтенантом - в коридоре. Молчат, почти не курят - вот дисциплина-то!"
Из соседнего купе послышалась какая-то возня и звук как от упавшего мешка с углём.
"Никак кто-то с полки сверзился? Пойду, посмотрю..." - с этой мыслью, кондуктор, шипя от боли, открыл дверь своего купе и выглянул в коридор. Последнее, что он увидел - рукоять пистолета, летящая прямо в его многострадальную переносицу. Остатки стремительно уходящего сознания зафиксировали возглас:
– Gefickte Scheisse! Verpiss dich!
***
Роберт посмотрел на часы - восемь минут одиннадцатого, скоро Кампо-Лигуре и ключевая точка безумного, в общем-то, плана, разработанного отмороженным на всю его британскую башку "геноссе Михаэлем". Совпадение нескольких обстоятельств позволяло провернуть всё дело практически "без шума и пыли", и с минимальными кровопусканиями. Взять хотя бы то, что подозреваемых, но ещё не осужденных возили в обычных купейных вагонах, разве что с решётками на окнах и дверями купе запирающимися только снаружи. Если бы "Инженера" этапировали в "кандальном"... Да-а-а... Пришлось бы как минимум отцеплять вагон от состава на ходу и забрасывать охрану и подконвойных через вентиляцию дымовыми шашками с какой-нибудь химической дрянью. С неясными шансами на успех.
"И вышел бы гребаный вестерн... со стрельбой и мордобоем!"
Но, поскольку обстоятельства оказались на стороне "университетской сборной", их нужно было использовать по максимуму. Тем более что британец настаивал - фактически требовал, сукин сын - сделать всё возможное, чтобы сохранить жизнь "Инженера". Пусть даже ценой своих собственных...
"И кем он англичанину приходится?"
А Венцель между тем безмятежно дымил в приоткрытое окно вагонного коридора.
"Ну ладно, хоть "Композитор" успокоился, а то ночью дрожал как рысак перед забегом".
Подойдя к Де Куртису, "лейтенант" быстро пожал ему предплечье и взглядом показал на часы обернувшемуся "сержанту".
"Пора!"
Развернувшись - каждый в свою сторону вагона - они бесшумно разошлись, быстро дошли до противоположных тамбуров, и короткими жестами подали сигнал Юргу и Эриху.
"Пора!"
Юрг наглухо заблокировал дверь в соседний, предпоследний, вагон и быстро осмотрел сцепку - работы на пару минут. Эрих снял с плеча пистолет-пулемёт и плавно потянул на себя ребристый цилиндр цевья. Лёгкий щелчок, и оно вернулось на место, а патрон оказался в патроннике.
"Чёртовы макаронники... не могли попроще придумать! Теперь, главное, не зацепить своих при случае, если, конечно, дело дойдёт до стрельбы. Лучше бы не дошло".
Додерер уже приближался к двери четвёртого купе, как внезапно в коридор выглянул капрал Чеккини.
– Господин лейтенант, можно вас на секундочку? У меня есть к вам очень важный и срочный вопрос.
"Что это ему приспичило? Спал бы у себя в купе и в ус не дул... Ага, а руки-то он на виду не держит, и стоит как-то скособочившись. У него там что - пистолет? Похоже, он нас спалил. Kleine Schwuchtel!"
Широко улыбаясь и изображая крайнюю степень готовности ответить на любые вопросы, Роберт приблизился к дверям купе капрала. Но как только тот, всё также боком, попытался проскользнуть в приоткрытую дверь, Додерер схватил его левой рукой за лацкан кителя и резко дёрнул на себя, одновременно ударив ногой по двери.
На пол в купе упало что-то тяжёлое и металлическое.
"Так и знал!" - и практически без паузы "лейтенант" рубанул зажатого дверью поперёк туловища капрала костяшками пальцев правой руки по горлу. Через мгновение он толкнул оседающее тело внутрь купе.