В.А. Жуковский в воспоминаниях современников
Шрифт:
малолетних запрещено было записывать в службу.] Проживши несколько недель
в Кексгольме и проездивши месяца четыре, майор Постников возвратился в Тулу
отставным подполковником, не записав Жуковского и остригши ему его
прекрасную длинную косу, о которой Варвара Афанасьевна очень жалела и
негодовала на Постникова за то, что Жуковского не записали в полк. Итак,
Василий Андреевич оставался еще несколько времени дома и учился, вместе с
детьми Юшковых,
дарование -- прекрасный голос и очень верное музыкальное ухо, почему и
заставляла его часто петь вместе с собою.
В январе 1797 года Марья Григорьевна Бунина поехала в Москву, чтобы
видеть коронацию императора Павла I. Она взяла Жуковского с собой и
поместила его в Университетский благородный пансион. С тех пор его жизнь и
литературное поприще сделались известны. К этому здесь можно прибавить
только то, что в мае этого же года скончалась Варвара Афанасьевна Юшкова,
оставя четырех маленьких дочерей. Г-жа Бунина с этих пор жила вместе с зятем
своим, а также и мать Василья Андреевича Жуковского, которая никогда не
разлучалась с г-жой Буниной. Постоянным местом жительства их было село
Мишенское, куда Василий Андреевич всякое лето приезжал на вакацию и где он
перевел в 1802 году первую пьесу, которою обратил на себя внимание: Грееву
элегию "Сельское кладбище"16.
[Тут написал он большую часть из лучших произведений своей
молодости. Он построил для своей матери дом в Белеве, на берегу Оки, куда
иногда перебиралась Марья Григорьевна на осенние месяцы в ожидании зимнего
пути, чтоб ехать в Москву. Она переезжала в Белев, чтобы жить в соседстве с
меньшею дочерью, Катериною Афанасьевною Протасовой, которая, овдовев,
жила с двумя дочерьми в Белеве, в трех верстах от Мишенского. Но Лизавета
Дементьевна, имея свой дом, не разлучалась с Марьей Григорьевной. Постоянное
жительство Василия Андреевича было Мишенское летом, а зимою московский
дом Петра Николаевича Юшкова. Так было до кончины господина Юшкова.
Когда этот дом был продан и Марья Григорьевна стала уже нанимать дома для
своего приезда в Москву, тогда Василий Андреевич, издававший "Вестник
Европы", должен был иметь постоянное жилище в Москве, и он имел его или в
квартире Антона Антоновича Прокоповича-Антонского, или в доме Авдотьи
Афанасьевны Алымовой, старшей дочери Марьи Григорьевны.
Но в 1811 году скончалась Марья Григорьевна, через двенадцать дней
после нее скончалась и Елизавета Дементьевна. Василию Андреевичу неприлично
стало оставаться с двумя осиротевшими девицами
жить к Катерине Афанасьевне Протасовой, которая после кончины матери
оставила совсем Белев и поселилась в своей орловской деревне17.
Возвратясь из похода в конце 1812 года больной, изнуренный усталостью,
Василий Андреевич жил безвыездно у Катерины Афанасьевны до 1815 года18,
когда он переехал в Петербург. Он приезжал в Мишенское однажды в феврале
1813 года, чтоб схоронить Авдотью Афанасьевну Алымову, которая перед
разорением Москвы переехала к племянницам.
Его прекрасная родина -- Мишенское, опустела! Замолк веселый шум,
строения развалились, оранжереи исчезли, сады вымерзли, пруды высохли, и все
в нем стало бедно, пустынно, уныло! Тогда-то как бы в пророческом духе
Жуковский написал стихи к опустевшей деревне; эти стихи никогда не были
напечатаны и вряд ли сохранились и в рукописи; они начинались так:
О родина моя! Обурн благословенный!19
Их очень можно применить к родине Василия Андреевича, где уцелел
один только Божий храм и стоит неизменившимся свидетелем прошедшего
лучшего времени!
Однажды в 1804 или 1805 году Василий Андреевич встретился в Москве,
в доме господина Юшкова, с прежним своим учителем Феофилактом
Гавриловичем Покровским, который был переведен смотрителем гимназии в
Твери. Покровский смешался, видя молодого человека, которого он так притеснял
в ребячестве, теперь уже отмеченного публикою по своим дарованиям, любимого
и уважаемого. Но Жуковский бросился обнимать своего бывшего учителя,
встретил его, как старого друга, с искреннею радостью, не помня прежних
неудовольствий! Они долго разговаривали и расстались друзьями. Возвышенная,
благородная душа Василья Андреевича не способна питать никакого
неприязненного чувства; кроме благодушия, в ней ничто не может вмещаться, и
вот почему, дожив до старости, он сохранил какую-то младенческую ясность и
веселость. "Блаженны чистие сердцем, яко тии Бога узрят!"20
Василий Андреевич, наверху счастия, не забыл никого из прежних
знакомых; родные, друзья, даже самые отдаленные знакомые, старинные слуги,
все были им или обласканы, или облагодетельствованы; всем оказывал и не
перестает оказывать услуги, вспомоществования, какие только от него зависят.
Отечество гордится Жуковским, а друзья и родные думают о нем с сердечным
умилением и с восторгом любви и благодарности. ]