Вадбольский 4
Шрифт:
Настолько дико и глупо угрожать мне поркой, что даже на голову не лезет. Эта дура совершенно не понимает, что боярское время кончилось, понятие Рода быстро тает, испаряется, только самые кондовые где-то в глубине своих земель могут всерьёз говорить о родоплеменной власти, о традициях, о непрерывности Рода и поддержании родового дерева в надлежащем виде, но боярка заканчивается даже там, а в столице кончилась, кончилась, здесь совсем другие отношения…
Хотя, конечно, я перегнул, родовые отношения так быстро не уходят, но время в самом
Но быть членом рода — так уютно… Там слабый человек обретает силу, он уже не оторванный листок, кружащийся ветром в воздухе, а листок на толстой ветке могучего дерева.
Он чувствует поддержку. Он чувствует силу. Не род для человека, а человек для рода, и тогда род несокрушим. И так удобно, когда всё за тебя решает Род, ты всегда не виноват, какую бы глупость Род не сотворил…
Я поднялся, злой на себя. Чего сижу? Ощущение такое, что не хочу выходить, чтобы не встречаться с этой силой Рода Вадбольских?.. Выходит, она меня уже начала нагибать?
Ещё больше озлившись, вышел, плотно закрыв дверь кабинета на все запоры, пошёл по коридору, громко топая и бросая по сторонам грозные взгляды.
Василий Игнатьевич, как я и ожидал, проводит время с Пелагеей Осиповной, как позже скажут, в активном отдыхе.
Тепло одетые возвращаются с прогулки по Невскому, я увидел издали как подошли к воротам, велел быстро:
— Шаляпин, доклад!
— Всё в порядке, — донесся басистый голос дрона. — Интереса к вашим родителям не замечено. Повышенного интереса.
— Бди, — велел я. — Если что, разрешаю применять спецсредства.
— Слушаюсь!
Дежурный у ворот быстро распахнул для них калитку, я поспешил навстречу, обнял, сказал с нежностью:
— Не простудитесь, погода какая-то не такая, как хочется.
Пелагея Осиповна сказала расчувственно:
— Похудел ты как… Много работы? Пойдем в дом, пообедаем…
Я вздохнул, развел руки.
— Не могу, срочно в Лицей. Там турнир, будет Государь Император, обязаны быть все курсанты с чистыми шеями и вымытыми ушами. Я люблю вас! Увидимся!
Они с крыльца смотрели, как я лихо выехал со двора на улицу, а там погнал, наслаждаясь своими возможностями контролировать этот довольно простенький механизм.
Автомобиль я оставил на стоянке перед громадой Лицея, площадь заполнена каретами, колясками и автомобилями почти на треть, никогда такого столпотворения гостей не было.
В финал императорского турнира вышли мой давний враг Ротбарт и некий Винцингероде. Неужели Ротбарту за эти пять дней срастили сломанные кости? Сколько же золота вбухали в этих магов-лекарей? Слышал о таком, но не верилось в запредельную мощь того, не знаю чего.
Хотя какой из него враг, он все ещё курсант, и
Они пока не выходили на арену, распорядители чего-то ждали. Наконец по залу словно пронесся мощный порыв ветра: из главного входа появилась целая процессия ярко и пышно одетых мужчин и женщин, мужчины все в генеральских мундирах, с синими лентами и кучей орденов и звёзд на груди, да и по тому как не идут, а шествуют, видно, что не простых кровей, а впереди рослый и могучего сложения военный… нет, не император, как я ожидал, похоже, великий или светлейший князь, кто их разберёт.
Возле меня появилась Сюзанна, от неё пахнуло дорогими духами, шепнула с явным разочарованием в голосе:
— Уже объявили, Государь Император ввиду великой занятости не смог посетить финал, вместо него великий князь Александр Николаевич поздравит победителя и лично вручит награду!
— Да какая разница, — сказал я, — награда ж не подешевеет?
Она сказала возмущённо:
— Получить из рук самого Императора — это великая честь!
— Лопай, что дают, — сказал я. — А что с ним за девчонка?
— Александра, — буркнула она. — Его дочь. Ей десять… нет, уже одиннадцать.
Судя по её взгляду и холодному тону, дочь великого князя не пользовалась любовью женщин высшего света. Да и мне тоже сразу не понравился её надменный взгляд и горделивая походка, дескать, только она здесь человек, а все остальные — свиньи лохматые да ещё и немытые.
— Великому князю тоже восхотелось хлеба и зрелищ? — спросил я. — Ах да, аристократы — тоже часть народа.
— Лучшая часть, — уточнила она с достоинством.
— Да, — согласился я, — но скоропортящаяся.
— Аристократы не портятся!
— Портится всё, — изрёк я.
Прибывшие разместились в оставленных для них ложах в первом ряду, в самом центре великий князь с дочерью, по бокам его генералитет, ни одного я не узнал, во всяком случае, ни канцлер не удостоил своим присутствием турнир, ни глава Тайной Канцелярии, ни военный министр, тех я знаю по портретам в газетах. Понятно, они работают. А эти, что с великим князем, играют короля. Да, хорошо играют.
— Всё равно красиво, — сказала она сердито.
— Красота, — изрёк я банальность, — страш-ш-шная сила. И как-то спасёт мир. Парадокс?
Уходящая эпоха пестрых мундиров, цветных лент, эполет, аксельбантов и бранденбургеров, ещё киверов с огромными яркими плюмажами. Даже солдаты всё ещё в разноцветных мундирах, как попугаи. И атакуют плотным строем во весь рост, стреляй в них зажмурившись, всё равно не промахнёшься.
Сюзанна начала шёпотом называть имена и титулы гостей, получалось, все из родовитейших семей империи, То есть, руководят армией, экономикой и политикой страны потому, что Рюриковичи и Гедиминовичи, а не потому, что искусные полководцы, экономисты, стратеги?