Вадбольский 4
Шрифт:
Ну, я вышел, взглянул по-барски с высоты верхней ступеньки крыльца, уже умею, без этого уважать не будут, благородные должны держаться по благородному, то есть по-свински с простонародьем и приторно любезно с теми, у кого титул длиннее.
— Ну чё? — поинтересовался я. — Чё хотел?
Он потоптался, взглянул вопросительно, но я держу морду кирпичом, на самом деле по-свински сладостно приятно чувствовать силу, что со мной такое, я же интеллигент, мать вашу, не должен воспринимать всё так примитивно, словно и сам такой…
— Ваше благородие, —
— Чё-чё? — переспросил я. — Принять? Меня?.. Да это я сейчас раздумываю, принять ли этого перепуганного графа или всё же стереть с лица земли его имение!.. Так и передай.
Он поклонился, отступил на шаг, взглянул с вопросом в глазах.
— Так что насчёт встречи?
Я картинно изумился.
— А зачем? Ваш дурак-граф отказался от разговоров.
— Сейчас он готов к… общению.
Я окинул его оценивающим взглядом с ног до головы, подумал, сказал с презрительным великодушием:
— Пусть обращается. Может быть, и выделю полчасика на разговор. Я добрый. Хотя, казалось бы, о чём с проигравшимися в хлам?.. Но ладно, вот такая шлея под хвост попала.
Он сказал поспешно:
— Мой господин хотел бы договориться о встрече на завтра.
Я сдвинул плечами, и чуть было не ляпнул «Хорошо, жду завтра», потом одёрнул себя, Карницкий аристократ, искушен в интригах, сразу же оценит подобный ответ как слабость и готовность к компромиссам, потому напыжился, как жаба при виде опасности, произнес через губу:
— Завтра не могу, да и послезавтра занят… Ладно, через два дня готов принять с двух часов до двух тридцати, постарайтесь уложиться.
— Но господин граф…
Я оборвал резко:
— Свободен, холоп!.. Или велеть вышвырнуть за ворота?
Он низко поклонился и уже совсем другим голосом пролепетал:
— Да-да, так и передам. Простите…
— Иди, — обронил я, отвернулся и пошёл по лестнице в дом. Стыдно, веду себя, как последнее хамло, ещё и обозвал человека холопом, но что делать, положение обязывает, да и держался он как холоп, слишком подобострастен, даже больше, чем требовалось для выполнения ему порученного.
Этой же ночью, чтобы Карницкий не передумал, сжёг его последние склады, их Мата Хари отыскала почти на самом краю его владений, встретил и уничтожил два диверсионных отряда, посланных с тыла в моё имение.
На следующую ночь отслеживал движение в его владениях, что-то войск стало втрое меньше, чем вернулось после той генеральной битвы. Мне кажется, или в самом деле большая часть наёмников попросту покинула его земли, не желая служить тому, кто терпит одно поражение за другим.
Сейчас, если я соберу всех своих гвардейцев и нанесу удар, то с ним случится то же самое, что и с Гендриковым. Ну разве что у меня тоже будут потери, всё-таки у этой сволочи всё ещё остались гвардейцы, хорошо обученные и вооружённые, а ломать оборону гораздо труднее,
Пожалуй, это и удерживает от ночной атаки на его земли. Не хочу терять людей, а только ранеными на этот раз отделаюсь вряд ли…
Автомобиль с Карницким прибыл, как я и велел, через два дня от того разговора сразу после двух часов. Я с облегчением выдохнул, сработало, теперь нужно не просрать, держаться надменно и заносчиво, они только так понимают, попробуй заговорить по-человечески, тут же начнут искать слабость, из-за которой я, как сразу сочтут, прогибаюсь.
Я вышел на крыльцо, медленный и спесивый, остановился на верхней ступеньке. Карницкий покинул автомобиль, остановился, постоял, видимо ждал, что спущусь к нему, но если давить, то надо давить, уважать не будут, я стоял и смотрел на него бараньим взглядом человека, которому всё равно, есть на свете некий Карницкий или нет его вовсе, и он наконец-то пошёл ко мне, обречённо переставляя ноги.
— Ваше благородие, — произнес он.
— Ваше сиятельство, — ответил я и подумал, что в этом есть как бы признание его более высокого ранга, хотя ладно, это он стоит у подножья моего крыльца, а не я у его.
— Ваше благородие, — произнес он, — между нами были недоразумения и досадные стычки, но, полагаю, в наших интересах забыть о них и жить дальше мирно и без столкновений.
— Золотые слова, — ответил я. — Хорошо, продолжим разговор. Ваши люди своими нападениями нанесли моей слаженной экономике существенный ущерб. Я его оцениваю в семь миллионов золотых рублей. Деньги должны быть выплачены в течение недели.
Он отшатнулся, словно я его ударил кулаком в лоб
— Что? Вы мне нанесли ущерб больше!..
— Мы всего лишь защищаемся, — напомнил я. — Господин Карницкий, вы отказались в прошлый раз от обсуждения окончания конфликта, а я вас предупреждал, что на следующем этапе переговоров условия будут жёстче.
Он вспыхнул, лицо сперва побагровело от гнева, часто задышал, кулаки сжались так, что костяшки пальцев побелели.
— Вы забываетесь!
— В чём? — спросил я.
— Я граф!
— А у меня пистолет длиннее, — ответил я.
— Мы не пойдем на такое унижение!
— Это не унижение, — сказал я терпеливо. — Так принято в цивилизованном мире. Нападающая сторона должна получить некие понятные санкции. Иначе меня соседи не будут уважать.
— Но репарации платят только побеждённые! — воскликнул он.
Я покачал головой.
— Никто от вас не требует капитуляции. Ни полной, ни частичной. Вы просто выплачиваете штраф. Иначе наш мир другие дворянские рода и кланы назовут каким-то неправильным, неполноценным. Более того, найдутся злые языки, что назовут его незавершённым…
Он или не обратил внимания на мой зловещий намёк, или сделал вид, что не заметил, но, уже красный от гнева, повторил:
— Я согласен только на заключение мира без всяких штрафных санкций!.. Просто мир. И я готов подписать его немедленно.