Вадбольский 5
Шрифт:
Иоланта, доказывая, что обладает живым и быстрым умом, сказала:
— Но мы же дружим с Клавдией и Василиссой? А обе дочери простых купцов, даже не получивших титулов!
— Мы суфражистки, — напомнила Глориана сурово. — Для нас нет сословий. Почти нет.
— Вот и для Вадбольского их почти нет, — сказала Иоланта. — Если не помнить, что он и бароном стал только что, а вот принять уже сейчас можно за наследного князя.
— Ну да, за князя! — сказала Анна чуть обижено.
— Или за принца, — вставила Иоланта. — Вышел в народ проверить,
Глориана произнесла холодным чётким голосом:
— Не знаю насчёт реформ, но переполоха в обществе он наделает! Я бы посоветовала вам продолжать с ним общаться. Думаю, у него будет, что и нам предложить. Тем более, после помолвки с княжной Долгоруковой.
Я видел как все оживились при напоминании о помолвке, как же, что ещё женщин интересует больше? Разве что шляпки нового сезона, присланные из самого Парижу.
— Я не представляю их союз, — сказала Иоланта. — Это же Вадбольский! Он никому не подчиняется, а Долгоруковы как раз те, кто обязательно подчиняют!.. Что будет, что будет?
— Не представляю, — ответила Глориана. — Не представляю.
Я вырубил запись по старинке взмахом руки, совсем забылся в тяжёлых мыслях, что самое необходимое для прогресса так часто не совпадает с нашим гуманизмом и человеколюбием. К примеру, во времена Французской революции было казнено по приговору революционного суда семнадцать тысяч аристократов только на гильотине, а ещё десять тысяч аристократов забили в их имениях, кого топорами, кого закололи вилами, а кого-то искромсали косами.
Негуманно, зато какой взлёт прогресса и культуры после этого во Франции! Страну разом избавили от правящей верхушки, что не работала, не занималась ничем полезным, только потребляла и потребляла, заставляя страну полагать, что такой застывший строй является единственно верным.
В России, на то она и Россия, всё пройдёт с российским размахом. Дворянское сословие уничтожат, уцелеют только сбежавшие за границу или отказавшиеся от дворянства и поступившие на службу новой власти рабочих и крестьян. Но даже несмотря на кровопролитнейшую гражданскую войну, которой Франция избежала, Россия тоже совершит исполинский рывок в будущее! Как скажет Черчилль: «Сталин принял Россию с деревянной сохой, а оставил с атомной бомбой».
Но всё-таки этих трепетных созданий жаль.
Завтра меня ждёт помолвка. Сюзанна очередной раз озаботилась моим внешним видом. Сопротивлялся я вяло, понимаю, во дворец императора, да ещё на собственную помолвку должен быть весьма. Потому не спорил, когда Сюзанна нарядила меня так, как, по её мнению, должен выглядеть Вадбольский на собственной помолвке: красивый, скромный, с чувством достоинства, но при ордене Святого Георгия и золотой сабле с надписью «За храбрость».
Что может быть лучше для семнадцатилетнего парня, чем скромно побахвалиться боевым орденом на груди?
Моя родня все эти две недели тоже собирается, Ангелина Игнатьевна вызвала на дом портного, чтобы
Но помолвка завтра, а сегодня меня ждёт княгиня Штальбаум, так жаждущая омоложения.
Зелье для княгини я составил за полчаса, про трое суток сказал для важности, а то решит, что переплатила, аристократы не считают деньги только в молодости, когда мажорят, а потом становятся весьма прижимистыми.
Но неприлично к аристократке такого ранга отправляться без точного времени, я послал гонца с сообщением, что прибуду через два часа, вся процедура займёт от силы минут тридцать-сорок, так что это можно считать просьбой выделить мне такой объём времени.
— Мата, — сказал я, — как только выеду за ворота, окажусь под наблюдением вражеской стороны. Одна не справишься, возьми Гавроша.
— Справлюсь, — заверила она. — Мы же террористов в плен не берём?
— И даже не ведём переговоры, — добавил я. — В наше сложное время наступает хороший период простых и с виду верных решений.
— Люблю стиль примитивизма, — ответила она. — Так и вижу уют пещер, чувствую запах свежесодраных шкур.
— Точно. Увидишь направляемое в мою сторону ружьё или пистолет… стреляй на поражение!
— На полное или частичное?
— Ты же помнишь, нет человека — нет проблемы?
— Поняла. Будем к врагу беспощадными, не зря же мы гуманисты с человеческим лицом?
Солнце уже светит ярко, даже пригревает, несмотря на то, что это Петербург. Снег истаял,вся Россия превращается на месяц в непролазное болото, если не считать замощенных брусчаткой городов. Дворец княгини Тариэлы Штальбаум от меня хотя и на другом конце города, но когда этот город, скажем так, очень уж пока невелик, за полчаса точно доеду и по самой плохой дороге, надо только держаться центральных улиц, там устраивать засады сложнее.
Во дворце меня ждали, ворота распахнули, как только подъехал, даже не стали допытываться кто, зачем и к кому.
Я оставил автомобиль во дворе поближе к подъезду, долго не задержусь, захватил чемоданчик и треногу для капельницы, и с важным видом пошёл следом за двумя очень почтительными лакеями, что всё порывались помочь мне нести моё медицинское оборудование.
В холле встретил рослый мужчина богатырского сложения, подбородок выбрит наголо, зато пышные бакенбарды опускаются на ладонь ниже подбородка, тоже массивного, раздвоенного, как козье копыто.
— Барон Вадбольский? — уточнил он могучим басом. — Я старший сын княгини Тариэлы, княжич Арнольд Семенович Штальбаум. Позвольте провести вас в её покои.
— Позволяю, — ответил я, добавил любезно: — У вас огромный дом, настоящий дворец, заблудиться не трудно. Думаю, по этой причине его и не пытались захватывать.
Он приятно улыбнулся и сказал потеплевшим голосом:
— Вы правы. Наш род несколько измельчал, но я постараюсь вернуть ему прошлое величие. Пойдемте, я вас проведу кратчайшим путём.