Вечное дерево
Шрифт:
– Это старого товарища, - обиделся Колька.
– Эх, какой ты!..
– Стоп! Вернулись.
– Зачем?
– Лампочку вывертывать.
Журка ускорил шаг. Некоторое время шли молча, потом Колька сказал:
– Я здесь так, между прочим... Меня заставили...
А ты?
– Ладно,-отмахнулся Журка, ненавидя себя за свое бессилие.
На этот раз Колька посмотрел на него серьезно и сказал без обычного ломания:
– Вижу, магнитом тянет. Пустой номер, старик.
Журка
– Я рернусь.
Колька не ответил.
Тогда Журка скорым шагом направился к своему станку. Вернувшись, он невольно покосился на Ганну.
И она посмотрела на него. И Галка, и Сеня, и Нюся с Нелькой посмотрели. В глазах Ганны он заметил одобрение и почувствовал радость-такую радость, как при выигрыше ответственной игры. Сейчас он и в самом деле готов был вывернуть для нее лампочку из-под потолка.
"Пусть не думает, что я сачок. Пусть не думает..." - повторил он про себя, запуская станок и больше всего желая работать так, чтобы вновь и вновь вызывать ее одобрение.
* * *
Отставные смеялись так, что стол дрожал и костяшки домино подпрыгивали, путая игру.
– Ну скажи, уморил,-произнес Груша, утирая слезы со щек.
– Надо же, в соседний цех махнули,-удивился Копна.
– Ты хоть точки-то засеки, где они укрываются.
Тебе карту надо иметь.
– Да я и так как будто все изучил, все темные уголки, - отозвался Степан Степанович..
Он тоже смеялся вместе со всеми.
Только Куницын не принимал участия в общем веселье. Он знал об этом случае-о побеге мальчишекиз других источников, от Песляка. В понимании секретаря парткома случай выглядел совсем в ином, отнюдь не в шуточном свете.
Куницын случайно был свидетелем разговора по телефону Песляка с начальником цеха, в котором работает Стрелков.
– Ну так что? Что я говорил?
– кричал в трубку Песляк.
– Как ничего особенного?! Бегают по цехам. Что это еще за кроссы?.. Ну смотри, ну смотри... Воспитание, да еще молодежи, - дело серьезное.
Куницын принес заявление об уходе, но вовремя понял, что теперь не подходящий момент для этого, и, придумав какую-то причину своего появления, быстро ушел от Песляка.
Сейчас, глядя на смеющиеся лица товарищей, он вспомнил физиономию Песляка, красную и злую.
"Зря вы смеетесь, зря. Вы еще не знаете, чем это кончится, - хотел сказать Куницын, но не сказал, понимая, что он никому и ничего сейчас не докажет.
– Ну, не могу, - не унимался Груша.
– Представляю, как ты их сопровождаешь.
– В общем-то, смешного мало, - заметил Копна, который тоже смеялся вместе со всеми.-Хотя они и салаги... Но тут такой случай, тут, как говорится, честь фирмы... И еще неизвестно, как обернется...
– Вот именно, - пробасил Куницын.
Все
– Так мой, говоришь, главный зачинщик?
– строго спросил Шамип.
– Так точно, - ответил Степан Степанович.
– Признаться, не думал.
– Приму меры, - пообещал Шамии.
– Только не с маху, - предупредил Копна.
– Тут приказом или наказанием ничего не сделаешь, - поддержал Груша. Тем более что речь идет не об одном,а о группе...
– Что ж с ними-чикаться?-спросил Шамин.
Груша подался вперед.
– Ничего не даст, уверяю. Обманывать будет, хитрить. Он уже не мальчишка...
– Гнилой либерализм, - пробурчал Шамин, усаживаясь поплотнее.
– Нет, я с тобой не согласен,-возражал Груша.
– Нужна выдержка и терпение,-вставил Копна.
– Требовательность и дисциплина,-стоял на своем Шамин.
Груша вздохнул, покачал головой:
– Не прав ты, не прав. Ты по-армейски действуешь.
Нельзя так. Тебе ж известно, как нелегко иные парни привыкают к дисциплине. Ломка характера происходит...
– По-научному это называется: изменение динамического стереотипа,-вставил Куницын.
– Может, и так,-согласился Груша.-Только многие тяжело переживают изменения условий жизни...
А здесь зачем ломка? Тут лучше всего личным примером. ,.Понятно?
– Либерализм, - упрямо повторял Шамин.
– Охламонов учить нужно...
– Ребята они неплохие...-сказал Степан Степанович.
Все посмотрели на него. С некоторых пор он сделался центром внимания. К Стрелкову прислушивались и приглядывались товарищи.
– Славные ребята, - повторил он.
– Но они еще не взрослые, но уже и не дети... У них еще нет твердой линии, взгляда на жизнь, привычки, цели. Они просто еще не почувствовали красоту труда. Нужно дать им это почувствовать. Я так понимаю свою задачу.
– Ну и конвоируй,-заметил Шамин.
– Это ничего, - не обиделся Степан Степанович.
– Это, я думаю, у них пройдет. Повзрослеют, и пройдет.
– Воспитывать-это не значит потворствовать нарушениям, - настаивал Шамин.
– Вот что,-поднялся Копна.-Мнение большинства такое: курс у тебя правильный. Так держать...
"Не только от него все зависит, - подумал Куницын, - Еще повернуться может. Дело это о двух концах", Но опять-таки он ничего не сказал, кашлянул в усы и прикрыл рот рукою.
* * *
А ученики снова удрали. Стоило Степану Степановичу отлучиться к мастеру, их как ветром сдунуло.
Вскоре послышалось знакомое тарахтение автокара.
Красная тележка то и дело разъезжала по цеху. К ней привыкли, как к шуму своего станка.
На этот раз рейс был необычным. Он сопровождался свистом и криком: