Вечное
Шрифт:
Небо было ясным, с востока над рекой, над гетто, вставало солнце. Элизабетта знала, что Сандро сейчас тоже поднимается, и ей стало любопытно, думает ли он о ней после того поцелуя. Странно, но с тех пор между ними ничего не изменилось. Марко тоже вел себя как обычно, но, казалось, больше интересовался Анджелой, чем ею, Элизабеттой. Она задумалась, стоят ли мальчики такой головной боли.
Элизабетта вышла из спальни и отправилась на кухню; по пятам за ней следовал Рико, держа хвост, будто восклицательный знак, трубой, — ведь все кошки разбираются в знаках препинания. Он запрыгнул на стол, а хозяйка подошла к холодильнику, которым семья обзавелась после смерти старика из квартиры
Она поставила вариться кофе и достала fette biscottate — сухари. Элизабетта ела, пока Рико жевал и мурчал, издавая звуки, подобные тем, что издает стиральная доска, когда об нее трут одежду. Сварился кофе, Элизабетта выключила плиту и разлила его по чашкам для отца и матери.
— Мама, кофе готов! — крикнула Элизабетта, и мать торопливо вошла на кухню, собираясь на урок пения.
У Серафины, матери Элизабетты, было лицо в форме сердечка, необыкновенные голубые глаза, необычайно изящный нос, высокие скулы и маленький рот. Карамельно-каштановые локоны она убрала в свободный узел, тонкое платье облегало прелестные изгибы ее тела.
Художница, ошеломляюще красивая, как натурщица, — ею она когда-то и была, именно так Серафина познакомилась с отцом Элизабетты, позируя ему на уроках живописи. Она по-прежнему держалась словно женщина, которая знает, какое впечатление производит на мужчин, хотя в последнее время ее тревожило появление морщин, и Серафина часами держала у уголков рта холодную тряпицу, надеясь предотвратить старение. Ее недовольство их жизнью было таким ощутимым, словно оно уже стало членом их семьи.
— Доброе утро. — Элизабетта передала матери чашку с кофе.
Мать отпила его и поморщилась.
— Горячо!
— Мам, я считаю, мне нужен бюстгальтер. Мы можем…
— Нет, говорю же тебе, не нужен. Хватит просить. Когда я была в твоем возрасте, грудь у меня была в два раза больше твоей.
Элизабетта покраснела. Груди матери напоминали грейпфруты, но дело было не в этом.
— Но у меня все равно уже большая…
— Я сказала — нет. Ты слишком маленькая. Бюстгальтеры носят женщины, а не девочки.
— Во всем классе только у меня его нет.
— Быть не может, — нахмурилась мать, поставив чашку с кофе на стол.
— Да! У них через блузки просвечивает, я вижу, а они видят мою и насмехаются.
— Не обращай внимания. Тебе с ними водиться ни к чему. Женщины — завистливые существа. — Мать взяла сухарик и пошла к стулу за своей сумкой, но Элизабетта потащилась следом.
— Мама, ну пожалуйста, я уже взрослая. Тебе даже не придется мне его покупать. Я сошью его сама, если ты позволишь мне оставить жалованье. Учительница шитья говорит, что хлопок стоит…
— Basta [29] . Я опаздываю. — Мать открыла дверь и вышла, затворив ее за собой.
Оправившись от разочарования, Элизабетта взяла чашку кофе и сухарики для отца и направилась в гостиную, где тот прикорнул на диване. Вытянутое худое лицо было небрито, темно-каштановые волосы — всклокочены. Пустая бутылка из-под вина свисала с искореженных пальцев: те плохо зажили после велосипедной аварии, в которую отец угодил, когда Элизабетта была совсем маленькой. Из-за увечья он покончил с карьерой художника и начал карьеру пьяницы. Стены их квартиры были увешаны его яркими акварелями с изображением Трастевере: Людовико удалось передать и очарование района, и загадочность его узких улочек, исчезающих
29
Хватит (итал.).
— Доброе утро, папа, пора вставать. — Элизабетта поставила завтрак на столик у дивана.
— Ох, как голова болит… — Отец открыл глаза — карие, налитые кровью, — и улыбнулся. — Какая ты красавица. Я так люблю тебя, милая.
— И я тебя люблю. — Элизабетта на самом деле его любила, хотя мать называла отца ubriacone — пьянчугой. Родители часто устраивали склоки, но теперь уже и ссориться перестали, мать отдалилась от отца. Элизабетта понимала, что она несчастлива, но не разделяла ее чувства. Отец много раз пытался бросить пить и ненавидел себя за неудачи. Элизабетта его не винила, ведь он сам чересчур сурово винил себя; она знала, что папа ее любит. Что у трезвого на уме, у пьяного — на языке, а отец всегда обращался к ней ласково.
Отец погладил ее щеку.
— Моя дорогая малышка Бетта, ты счастлива? Счастлива?
— Да, папа. Вот, выпей кофе. — Элизабетта помогла ему поднести чашку к губам.
— Вкусно. — Отец уселся. — Голова болеть перестанет. Что бы я делал без моей девочки? Сердце у тебя такое же горячее, как у львицы. Это в жизни главное, ты еще вспомнишь мои слова.
— Не сомневаюсь, — улыбнулась Элизабетта — такое он говорил не впервые.
— Скажи-ка, ты уже видела газеты? Что нового придумал этот головорез? Парады и шествия? Ружья и ножи? Эти идиоты как бараны за ним следуют! Но он-то — волк!
— Тише, папа. — Элизабетта боялась, что его услышат прохожие, ведь жили они на первом этаже, а окно было открыто.
— Как сегодня денек? Может, я буду писать al fresco [30] … — Отец снова прикрыл глаза. — Напишу что-нибудь чудесное, я уверен. Кончики пальцев покалывает. Им не терпится снова взяться за кисть.
— Отдохни. — Элизабетта и раньше это слышала. Иногда она гадала: может, он просто ради нее так говорит? Знает ли отец вообще, что не писал уже много лет? — Она поцеловала его в щеку, покрытую седеющей щетиной, и встала, прихватив бутылку из-под вина. — Мне пора в школу. Так что пока.
30
На свежем воздухе (итал.).
— Ну конечно, моя дорогая девочка, свет моей жизни, до свидания. Я так сильно тебя люблю.
— И я тебя люблю, папочка.
— Принеси мне бутылку перед тем, как уйдешь, хорошо, милая?
Глава седьмая
Марко смотрел на пылинки, что кружились в луче солнечного света, а одноклассники тем временем доставали из рюкзаков свои сочинения. Классная комната была душной, маленькой и совершенно ничем не украшенной, кроме итальянского флага, большого деревянного распятия, а также портретов короля Виктора Эммануила III и Дуче. На табличке красовался партийный девиз: Credere, Obbedire, Combattere — «Верь, повинуйся, сражайся». В классе, помимо Марко, было еще тридцать учеников, включая Элизабетту и Сандро; каждый был в форме.
Перекресток
Проект «Поттер-Фанфикшн»
Фантастика:
фэнтези
рейтинг книги
