Вечный огонь
Шрифт:
Таким же мужественным и бесстрашным бойцом зарекомендовал себя Николай Белько. До войны он учился в Минском медицинском институте. С третьего курса его призвали в Красную Армию, и он уже с первых дней войны участвовал в боях. В одной схватке был ранен, фашисты захватили его в плен. Но Николай совершил побег и лесами добрался до родной деревни Исерно Слуцкого района. Здесь он сразу же связался с патриотами и включился в борьбу. Создал подпольную группу из 30 человек, которая собирала и передавала партизанам оружие, распространяла листовки, вела разведывательную работу.
Не уступала в смелости своим боевым товарищам девушка-подрывница из отряда «Правда» Нина Пролесковская.
— Что ты умеешь делать? Чистить картошку, варить обед, стирать белье? — спросил командир, когда 16-летняя Нина вступила в отряд.
— Готова выполнять любую работу, — ответила Нина. — Но я прошу направить меня не на кухню, а в группу подрывников.
Командир согласился и направил Нину в диверсионную группу. Девушка охотно взялась за изучение минного дела. Вскоре ей разрешили ходить на боевые операции. Вместе с подрывниками групп М. Кукареко, И. Черника, А. Шестирко и другими она участвовала в подрыве пяти эшелонов противника между станциями Колядичи — Козыреве.
Нина стала хорошим специалистом-минером. Командование отряда оказало ей большое доверие, назначив в январе 1944 командиром комсомольско-молодежной подрывной группы. В эту группу вошли П. Хмыз, П. Волчек и И. Радзивилл. Девушка успешно выполняла командирские обязанности, поддерживала среди подчиненных строгую дисциплину. Вскоре эта группа начала выходить на самостоятельные задания: в январе подорвала один эшелон, в феврале — два, в марте — три, в апреле и мае — по одному. Во всех этих операциях Нина Пролесковская вела себя хладнокровно, четко руководила действиями подрывников.
Немало боевых подвигов совершила и жительница Минска Анастасия Федоровна Замбржицкая-Колосовская. В начале войны она проводила своего мужа на фронт, а сама с двумя малыми детьми пробралась в совхоз «Жалы» Любанского района. Анастасия Федоровна отдала детей на попечение родителей и ушла в лес, в партизанский отряд Н. Розова. Смелая партизанка вместе с товарищами участвовала в разгроме любанского вражеского гарнизона, выбивала противника из деревень Кузьмичи, Долгое, Копцевичи, Постолы, Языль, Кривоносы, Яминск, Катка, Ломовичи и другие. Она была среди тех, кто взрывал мосты на реках Птичь и Оресса.
— За детей я воюю, за их счастье, — говорила партизанка-мать.
«Товарищ гауптман»
К нам приехал заместитель командира бригады «Дяди Коли» Леонид Логинович Морозов. Это был красивый синеглазый парень. Помню, когда мы вылетали в партизанскую зону, две девушки-москвички, провожавшие его, шутили:
— Смотри, Леонид, окрутит
Но у Морозова была другая страсть, которая поглощала все его силы: он руководил диверсионной работой. Организовать на дороге засаду, пробраться во вражеский гарнизон, разработать план операции по подрыву эшелона — вот дела, которые он выполнял мастерски.
Когда Леонид приехал к нам в холодную вьюжную непогодь, мы сразу же догадались: привез какие-то новые планы. И действительно, не успел он сбросить шубу и присесть к столу, как повел разговор:
— Хочу группу особую создать человек из десяти. Переоденемся в немецкую форму и выедем на автомагистраль. Бить фашистов лучше в упор — не промахнешься…
Это предложение было одобрено.
— Но вот в чем закавыка, — продолжал Морозов. — Кое-кто из наших командиров говорит: не стоит, мол, поганить себя переодеванием в грязную гитлеровскую форму, не к лицу это советскому партизану.
Пришлось выступить против такого мнения.
— Так вы согласны с моим планом, Роман Наумович?
— Да, только надо учесть одно обстоятельство, — пояснил я. — Когда партизан переодевается в гитлеровскую военную форму, он становится как бы между двух огней. Его могут распознать фашисты, могут убить свои же товарищи, приняв за врага. А ведь объявлять по бригаде, что группа партизан ушла на задание в немецкой военной форме, нельзя. Следовательно, тут надо думать и думать о том, как обеспечить их безопасность.
— Мы возле дороги выставим охранение, — изложил свой план Морозов. — Наши товарищи будут всегда на виду у охраны и в случае необходимости быстро придут на помощь.
Морозов попрощался.
И вот 6 декабря на участке автомагистрали между Смолевичами и Жодино можно было наблюдать такую картину. По краю шоссе медленно тащится подвода с телеграфным столбом. На подводе восседает оборванный «пленный красноармеец»; он съежился от холода и лишь изредка дергает за вожжи. Позади идут два «немецких офицера», покуривая сигареты. Поодаль тянется десяток «гитлеровцев», напяливших пилотки на самые уши. «Офицеры» (а это были Морозов и командир отделения Лукичев) изредка оглядываются назад, с улыбкой посматривают на «солдат».
По шоссе в ту и другую стороны мчатся отдельные машины, обдавая охрану повозки колючей снежной пылью. Но вот вдали показалась колонна из семи автомобилей. «Военнопленный» забеспокоился, стала непослушной и его ленивая лошадка. Машины все ближе и ближе… И вдруг происходит что-то непонятное. Лошадь круто повернула в сторону, и повозка опрокинулась; телеграфный столб перегородил дорогу. Шофер передней машины резко затормозил и, высунувшись из кабины, заорал:
— Что делаешь, русская сви…
Меткая очередь прервала на полуслове ругательство гитлеровца. Немцы, сопровождавшие автоколонну, пришли в ужас. Кто-то из них кричал:
— Свои! Не видите, что ли?!
Но партизаны стреляли в упор по растерявшимся гитлеровцам. Они не успели даже принять боя — за минуту все были перебиты. На одной из машин было взято пять мешков с письмами.
Морозов дал команду уходить с шоссе. Подвода свернула на просеку и скрылась в кустах. На магистрали полыхали семь костров.
Смельчаков встретили партизаны из охранения.